Белая змея - Танит Ли

Когда обе половины сведений сошлись воедино, Галутиэ, как он уверял Йеннефа, так и подскочил, словно ударенная котом птица.

Йеннеф смотрел на напарника, сохраняя каменное выражение лица.

— Прошлой ночью он назвал мне свое имя. И сказал, что он из Саардсинмеи.

— И больше ничего? И никакая струнка не дрогнула вдалеке? Могу ли я верить тебе, голубь мой Йеннеф?

Они уже вышли на площадь перед гильдией, и пять бронзовых скульптур выстроились перед ними в ряд, сияя на полуденном солнце.

— Вот она. Какое литье! Я жажду обладать этим прямо сейчас. Скажу своим людям, пусть поднимут цену.

Йеннеф смотрел на статую работы своего сына. Он видел лишь то, что она очень хороша, но затем его кольнуло в сердце нечто иное. Эта вещь создана плотью от плоти его, с которой он встретился и снова расстался. Знание о том, кем он был и кем стал, о его юности и возмужании, его крови, его предках — все перелилось в эту бронзу. Йеннеф протянул руку и погладил шеи хиддраксов, провел ладонью по колесу и плечу возничего. Солнце раскалило металл, казалось, он тихонько гудит, как рой пчел. Он жил жизнью Регера. Жизнью Регера, которую, в свою очередь, создал Йеннеф…

— Эй, вылезай из своего транса, — раздался голос Галутиэ. — Мы идем в мастерскую Вэйнека.

Рука Йеннефа упала назад в неподвижный воздух.

— Ты хочешь сказать, что мой сын связан с безумными шансарскими трюками, которыми ты занимаешься?

— Да, мой драгоценный, — широко усмехнулся Галутиэ. — И ты до сей минуты не задумывался об этом.

— Оставь его в покое, — попросил Йеннеф. Но Галутиэ уже медленно шел по Мраморной улице. Как всегда, волей-неволей Йеннефу пришлось последовать за ним.

Лавка при мастерской была открыта, внутренние помещения охранялись. За прилавком два приказчика украдкой жевали пирожки.

Мастерская, огромная комната, освещалась жаровнями, подвешенными к стропилам и прикрытыми стеклом, на котором был слой налета от дыма и пыли самого разного происхождения. Обнаженная девушка-модель с кожей чуть темнее молока лежала на кушетке перед очагом и разговаривала с неподвижными учениками. Дальняя стена открывалась во двор, где стояла гигантская печь. Тут и там высились каменные блоки в разной степени обработки.

Галутиэ задумчиво воззрился на девушку, но та в полном безразличии не обратила на него внимания.

— Регер здесь? — спросил он.

Один из учеников поднял голову и указал в сторону лестницы. Галутиэ направился туда, Йеннеф — за ним. Вдоль узкого коридора располагалось несколько дверей, и из-за одной доносился мягкий шорох пемзы. Открыв эту дверь, дорфарианец просунул голову внутрь.

— О, — произнес Галутиэ, переступая порог.

Регер поднял глаза и увидел, как в комнату вошел мужчина. Без сомнения, он был Висом, но из-за пояса у него торчали храмовые листья. Он подошел к столу, разглядывая Регера.

— Скажи мне, где ты научился делать такие восхитительные вещицы?

Регер остался на месте, позади небольшого куска белоснежного мрамора, который он полировал. От двери мрамор казался бесформенным продолговатым блоком, на котором вырисовывались очертания груди.

— Я подмастерье этой мастерской, принадлежащей мастеру Вэйнеку.

— На Равнинах? — казалось, посетитель удивлен. — Далековато от дома. Ты из Дорфара, не так ли?

— Во мне есть дорфарианская кровь, — отозвался Регер, краем глаза заметив за дверью еще одного человека.

— Да, каждый рад заявить, что происходит от высшей расы Виса. А что еще?

— Элисаар. Любой, кто знает меня, скажет тебе.

— Саардсинмея.

Регер промолчал.

— Убивать людей — прибыльное дело? — продолжал интересоваться Галутиэ. — Теперь ты еще и нашел своего отца. Что за радостные дни у тебя! А что, не хочешь ли ты отправиться в путешествие?

— Зачем?

— Действительно, зачем? Да потому, что тебе придется. Я настоятельно попрошу тебя. Так я и заслужил свою славу — тем, что безошибочно чую, где добыча.

Прямо над ними с безоблачного неба прогрохотал гром. В комнате дрогнули стены, и тут же дождь застучал в окно тысячей бусин с порванного ожерелья.

Оба отвлеклись, и в этот миг Йеннеф пересек комнату и схватил один из остро отточенных инструментов. Он подошел к Галутиэ со спины, обхватил его и приставил резец к горлу.

— К сожалению, все обстоит так, как он сказал, — обратился Йеннеф к Регеру. — Но если поторопишься и нигде не задержишься, то успеешь уйти от своры его крыс, ищущих твое тело.

— А как насчет моего тела, эй? — Галутиэ расслабился в руках Йеннефа.

— Никак, — ласково произнес Йеннеф и чуть сильнее прижал тонкое лезвие к сухожилиям шеи. — Если только ты не спровоцируешь меня прямо сейчас, возможно, я сжалюсь и отпущу тебя, но позже.

— Но он и не думает убегать, как ты ему велел.

— Немедленно, Регер, — повторил Йеннеф. — Уходи. На корабле или другим способом, но уезжай из Мойхи.

— Можно, я объясню? — снова влез Галутиэ и обратился к Регеру: — Видишь ли, все дело в белых степняках, они же Лишенные Тени — чистых эманакир . Союзные земли думают, что они снова готовятся к войне с нами. И твоя особенная белая госпожа, будучи одной из них, играет в этом не последнюю роль.

Что-то в лице Регера изменилось.

— Не слушай эти безумные измышления, — перебил Йеннеф. — В Шансарском Элисааре ходит история, что белая эманакир была убита в Саардсинмее и восстала из мертвых. Ее любовником был Клинок из Висов, и она спасла ему жизнь, спрятав в своей гробнице над городом. Эти расчетливые нечестивцы думают, что если ты Клинок Саардсинмеи и выжил, значит, был любовником эманакир. Они собрали шайку и охотятся на тебя в Дорфаре или в шансарских и вардийских владениях, чтобы допросить. Шансарцы называют такой допрос Тремя Испытаниями, сам догадайся, что это значит. Уходи. Я убью этого кровопийцу и позабочусь обо всем.

— А твой отец любит тебя, — заметил Галутиэ. — Он знает, как накажут его наши хозяева, если он сделает что-то подобное.

Регер обошел стол.

— Я заберу у него резец, — обратился он к Галутиэ. Легким, почти невидимым движением он выхватил острый предмет из ладони отца и освободил дорфарианца из его рук.

Йеннеф застыл, потрясенный, и выругался. Галутиэ, отскочив в сторону, усмехнулся в лицо обоим.

— Я не забуду твою милость, Регер эм Ли-Дис. Как и твою, Йеннеф. Не шипи, котик, — с этими словами он выскользнул за дверь, и его шаги загрохотали по лестнице.

— Ты достоин всего того, что он хочет сделать с тобой. Проклятый глупец! — выдохнул ланнец.

— Может быть, Йеннеф. Но это не россказни — я в самом деле прятался в гробнице. Спроси Чакора, если хочешь. Он тоже был там.