КРЕПОСТЬ ТЕЛЬЦОВ - Евгений Лобачев

— П-помоги… — прошептал Сардар, но, подняв взгляд, понял, что помощи ждать не приходится. Пайса был уже очень далеко, и даже если бы захотел, не успел бы спуститься…

Кайсен сделал еще одну остервенелую попытку сбросить Сардара. От страшного рывка пальцы соскользнули с перекладины, и Сардар почувствовал, как обрывается вниз.

Не слыша собственного крика, он пересчитал ладонями несколько перекладин, и вдруг каким-то чудом пальцы уцепились за одну из них, так что едва не оторвало руки! Удар, треск разрываемой ткани — и вдруг Сардар почувствовал, что сделался невесомым, стал легче пушинки, легче самого воздуха!

Боги, благословите поношенные штаны! Благословите залатанную ткань, расползающуюся при малейшем усилии!

Сардар бросил взгляд вниз. Кайсен лежал на земле и был похож на марионетку в руках слепца: извивался всем телом, вертел головой, судорожно дергал руками и ногами, и не имел ни единого шанса подняться.

Сардар не знал, сколько времени провел в неподвижности, мертвой хваткой вцепившись в перекладину, обвив ее руками, и ощущая под подошвами не пустоту, но благословенную твердость металла. Он не знал, где Пайса, должно быть, того уж и след простыл. Оно и к лучшему: Сардар имел изрядный зуб на тельцов, и единственному из этого проклятого племени, кому он не собирался мстить, имело смысл держаться как можно дальше.

Почувствовав, наконец, что пришел в себя, юноша продолжил путь наверх, в черную пустоту, навстречу враждебному городу.

Тело Калафери оттащили к стене и зарыли. Санги сменил караулы, и Ашшави Тей попал в число часовых, ему выпало стоять у дальней стены, отгораживавшей двор от соседнего. Остальным Санги велел спать, и пока все не улеглись, жестоко пресекал любые разговоры.

Меххем сходил в дом, и вынес два толстых стеганых одеяла.

— На, закутайся, — он протянул одно из них Найане. Девушка не стала спорить, ее била дрожь — от холода, и от всего случившегося. У нее был шанс лечь под крышей, даже сам Санги уговаривал ее укрыться в доме, но Найана отказалась наотрез: теперь она скорее предпочла бы замерзнуть насмерть, чем оказаться там, внутри.

Они расположились на ровной площадке под старым абрикосовым деревом, подальше от дома. Здесь же облюбовали место почти все свободные от стражи люди Санги.

— Постарайся заснуть, — прошептал Меххем, укладываясь рядом. — Завтра будет трудный день.

«Возможно, завтра будет последний день моей жизни» — подумала девушка. Ей не хотелось спать. Ночь накануне последнего дня жизни трудно истратить на сон.

— Как думаешь, что с ним случилось? — прошептала Найана.

— С кем? — пробормотал Меххем. Он улегся рядом, завернувшись в одеяло как в кокон и, как ни удивительно, явно намеревался уснуть.

— С лекарем, с Калафери. Какая муха его укусила?

— Не знаю. Я купец, а не лекарь.

— Может, он двинулся умом от всего, что произошло? — не унималась Найана.

— Может… — сонно поддакнул Меххем.

— Или выпил по ошибке одно из своих зелий…

— Или, — согласился Меххем.

— Или его прокляли, — высказала Найана очередное предположение.

— Сейчас я тебя прокляну, несносная девчонка! — зашипел Меххем. — Мне, может, завтра подыхать, а по твоей милости я сойду в Тень невыспавшимся. Спи!

Найана не собиралась спать. Повернувшись на спину, подложив руки под голову, она смотрела в темноту, перебирая в голове события прошедшего дня. Боги! Еще вчера вечером она ведать не ведала, что ждет впереди. Вечер… Вся беда вечером — ссора с отцом. Чего он взъелся? Может, она что-то лишнего сболтнула об Ашшави? Отец тогда, вроде, зацепился за ее слова о том, что купец молодой. Глупости! Лишнего она не болтала, да и не о чем было болтать. Они виделись-то один раз, в лавке. И ее интересовали сукна, а не он. Тогда что же? Ах, да, отца расстроили результаты гадания. На нем лица не было, когда он говорил с ней. Но значит… Ой-ой… Это значит, что ее предостерег сам Телец, а она не вняла, удрала из дома. Сам бог позаботился о ней, а она прогневила его!

— Великий Телец, — зашептала Найана одними губами. — Позволь искупить ослушание. Если ты оставишь меня в живых, клянусь… — она запнулась на мгновенье, раздумывая, чем бы умилостивить бога, — клянусь каждое утро в течение года жертвовать в твой храм корзину фруктов!

Какое-то время она размышляла о том, достаточно ли такой жертвы, и не пообещать ли еще чего-то, но на душе стало легче. Всхрапнул Меххем. Покосившись на него, Найана увидела, что толстяк спит, широко открыв рот, и по щеке стекает струйка слюны. От Меххема мысли ее снова перешли на Ашшави. Может, и впрямь отцу было, отчего волноваться? Тей молод. Привлекателен. И смотрел на нее… Как он смотрел? Найана закрыла глаза, пытаясь вспомнить. Уж точно не зверем, как смотрел Меххем, когда все началось. И не равнодушно, как скользит взглядом купец по лицу тысячного покупателя. Он смотрел… нежно? Заинтересованно? Да, скорей заинтересованно. Не так уж мало, если подумать.

Найане в голову вдруг пришло, что Тея поставили часовым, и в душе колыхнулся легкий огонек надежды. Конечно, он не у калитки, а у глухой задней стены, но зато, сколько она могла видеть, в карауле стоит один. Если подойти, пошептаться, пожаловаться, всплакнуть… Вдруг да сработает? Он ее пожалеет и поможет незаметно перебраться в соседний двор и убежать, а за это она…

Нет, он просто поможет, и она убежит.

Храп Меххема сделался громче, ему вторили еще несколько глоток. Приподняв голову, Найана обнаружила, что бодрствует здесь только она одна. Девушка осторожно встала, и ощупью направилась к задней стене. Хвала богам, ее никто не окликнул.

Было очень темно, сквозь плотный полог виноградника, укрывавшего двор, не проходил ни свет небесных светил, ни отблески пожарищ, и все-таки Найана сумела разглядеть фигуру купца, черным силуэтом выделявшуюся на фоне стены, обрамленную слева и справа извивами виноградной лозы. Ашшави Тей стоял, вытянувшись в струнку, слегка покачиваясь на каблуках. Он походил на кобру, готовую к броску.

Найана хотела, было, окликнуть, но не решилась: в чуткой тишине двора даже шепот прозвучал бы как крик. Нет, нужно подойти вплотную, прошептать на ушко, одними губами, чтоб даже самой еле слышно…

Вот только идти нужно осторожно: насколько помнила Найана, ближе к стене то там, то здесь выглядывают из земли корни виноградника; в такой темноте это все равно что силки, неверный шаг — и сломал ногу.

Вытянув руки, не отводя глаз от Ашшави, девушка сделала несколько шажков. Тей по-прежнему не сходил с места и, похоже, не замечал ее. Найана подошла уже довольно близко, а он ее не видел. «Может, спит?» — предположила девушка. — «Ведь бывает же, когда спят стоя».