Пророк - Дмитрий Шидловский

— Не могу я тебя убить, — тихо сказал он. — Ты в Гатчине, я... неважно. Мы говорим телепатически, физическое воздействие невозможно. Психически я над тобой не властен. Ты, чай, не какой-нибудь адвокатишка — мелкая душонка. Да и не хочу я тебя убивать. Оставайся. Если я все делаю правильно, то мне не помешают никакие демоны. Если ошибаюсь... Мне будет приятнее погибнуть от твоей руки, чем от пули тупого спецназовца. Будем сражаться. Пусть судьба сама разрешит наш спор. Прощай.

— Ваша светлость, — раздался за моей спиной чеканный голос.

Я вздрогнул и обернулся. Передо мной вытянулся в струнку офицер личной охраны государя.

— Ваша светлость, — повторил он, — его величество просит вас к себе.

Государь сидел за своим столом, нахмурясь. Я сел напротив него.

— Я не ожидал от вас такого выступления, князь, — тихо сказал император.

Я промолчал.

— Ваше предложение наносит удар по самым основам нынешней политики России, — продолжил император. — Впрочем, вы мне именно это и обещали. Скажите, вы действительно считаете, что существующий порядок вещей должен быть изменен?

— Это неизбежно, ваше величество, — ответил я. — Все, что имеет начало, имеет и конец. Если не начнешь меняться сам, тебя начнут менять обстоятельства. Вы, наверное, заметили, что программа Шебаршина несет не меньшие изменения. Да и действия Гоюна в не меньшей степени ведут к переменам. У нас нет выбора: меняться или нет. Выбор в том, в какую сторону проводить изменения.

— Пожалуй, — согласился государь. — Скажите, насколько вы убеждены, что те негативные последствия от реализации программы Шебаршина, о которых вы говорили, действительно будут иметь место?

— Совершенно убежден, ваше величество.

— Почему?

— Во-первых, это логично.

— Шебаршин тоже логичен в своих прогнозах. Пока я не видел, чтобы его логика уступала вашей.

— Ну что же, в этом случае выбор за вами, ваше величество.

— Не горячитесь, князь. Я хочу до конца понять последствия планируемых нами шагов. Да, программа Шебаршина несет в себе целый ряд негативных моментов. Впрочем, как и любая программа действий. Однако она, по крайней мере, достаточно ясна. Что же до ваших идей, князь, то, признаюсь, они во многом меня озадачили. Ведь это не просто разворот государственной политики. Фактически, это отказ от доминирующей позиции России в мире.

— Это отказ от искусственного сохранения этих позиций, ваше величество. Если государство является заслуженным лидером, никто и никогда этого не может оспорить. Но если доминирующая позиция поддерживается искусственно, это путь к катастрофе. Все, что неестественно, — отвратительно и имеет ужасный конец.

— Возможно, — задумчиво произнес государь. — Но вот ваша позиция по поводу воссоединения США. Пятнадцать лет мы работаем на расчленение нашего бывшего врага. Пятнадцать лет именно неурядицы на североамериканском континенте позволяют нам оставаться единственной сверхдержавой. Тем более я не ожидал услышать слова о благе возможного возрождения США от вас, князь.

— Все, что неестественно, отвратительно и имеет ужасный конец, ваше величество, — повторил я. — Все, что естественно, прекрасно и, в конечном итоге, идет во благо. В свое время для США было естественным развалиться. Это было обусловлено ошибками руководства США, это произошло из-за слепоты американского народа. Возможно, теперь ему настало время объединиться, как и немецкому.

— Да, насчет Германии отдельный разговор, — нахмурился император. — Но они, по крайней мере, вот уже шестьдесят лет не претендуют на мировое господство. Да и в случае объединения у них на это шансов будет не много. Времена изменились. Сейчас с нами или США могла бы конкурировать только единая Европа, но до этого далеко. А вот Америка... Тем более, что, как вы помните, ваша роль в ее разделе не так уж мала.

— Но и не столь велика, — поморщился я. — Идея лежала на поверхности. Тем более что за сорок пять лет до этого разделению подверглась Германия.

— Там другое дело, — протянул государь. — Для того чтобы разделить поверженный Рейх, достаточно было согласия Второй Антанты. Но так умело сыграть на чувствах испуганных кризисом людей и амбициях местечковых политиков...

— Я не принимал участия в этой интриге, ваше величество, — я рассматривал портрет Александра Второго, висящий за спиной императора.

— Вы были ее автором. Саму ее идею вы высказали на приеме в Царском Селе вскоре после возвращения из Поднебесной. Признаться, я тогда был поражен. Вы обронили идею как бы невзначай в ничего не значащем разговоре со мной. А потом буквально за час в моем кабинете, без подготовки, вы изложили мне целый план нового политического устройства Северной Америки и программу перехода к нему. Шебаршину после этого осталось только исполнять ваши указания. Вы будто не ушу двенадцать лет занимались, а политической и социальной системой США.

— Я занимался познанием мира, — вздохнул я. — После того как научишься находить болевые точки на теле человека, находить их в социальной системе оказывается не сложнее.

— Да вы не жалеете ли о содеянном, князь? — государь пристально посмотрел мне в глаза.

— Что сделано, то сделано. Возможно, так и должно было быть.

— Но сейчас вы бы действовали по-другому?

— Как знать, ваше величество.

Возникла неловкая пауза.

— Князь, я не хотел бы, чтобы ваши рекомендации сейчас были продиктованы чувством вины или какими-то комплексами, — строго произнес государь. — Политика не терпит сантиментов.

— Можете быть уверены, что это не так, ваше величество, — ответил я. — Моя совесть никогда не позволит мне советовать то, что пойдет во вред моей стране. Я искренне верю, что все предложенное мной пойдет на пользу России.

— Вот и хорошо, — государь откинулся в кресле. — А теперь скажите, князь, ваше предложение отказаться от вооруженного конфликта с Поднебесной действительно продиктовано соображениями политической целесообразности? Ведь всем известно ваше, так сказать, чайнофильство.

— Ваше величество, я искренне верю, что все предложенное мной пойдет исключительно на пользу России, — ответил я.

Государь встал из-за стола, нервно походил по кабинету, а потом снова подошел ко мне.

— И все же не укладывается в голове, князь. Для того чтобы быть сильнее, вы предлагаете ослабить свои позиции и отказаться от преимуществ. В момент, когда мы обладаем достаточным потенциалом, чтобы разгромить нашего главного врага, вы предлагаете отступить. Где логика?

— Государь, это логика мироздания. Инь и Ян должны быть в гармонии. Приверженность к одной лишь слабости делает нас уязвимыми для внешних воздействий, но привязка к силе разрушает изнутри. Мы не должны допускать ни того, ни другого. Все должно быть естественно и гармонично. Вот вся моя логика. Все, что я говорил прежде, было лишь попыткой перенести ее на текущую ситуацию. Возможно, я сделал это недостаточно убедительно...