Длиной в неизвестность - Вокари Ли
Шрифт:
Интервал:
Насколько непредсказуемой была жизнь: Юра, проживший в Москве всю жизнь, сейчас покидал её, а он, ребёнок восходящего солнца, оставался здесь, чтобы сохранять память о прошлом и стремиться к счастливому настоящему.
— Ненавижу ждать, — протянул Юра, откинувшись на спинку кресла, — не-на-ви-жу.
— Курить хочется, — ответил Тору, — мы не так долго ждём.
— Долго. Не кури. А когда я улечу, не кури в моей одежде.
— Я брошу, — неожиданно для себя пообещал Тору.
— Если мой самолёт упадёт, точно бросай, — задумчиво сказал Юра, — но если нет, тоже бросай. Это, в любом случае, хорошо будет. Так не хочется уезжать, конечно. Всё думаю, надо ли. Ещё и с пересадками.
— Верю, — ответил Тору, — когда я улетал из Японии, даже всплакнул, — признался он. — Это такое чувство…будто на нити распадаешься, наполовину сматываешься в клубок и оставляешь его на родной земле. А потом, когда отходишь на достаточное расстояние, автоматически тянешься назад. И даже если перережешь — всё равно часть тебя навсегда останется там. Это не работает, только если часто переезжать. Не люблю переезды. От них все равно тоскливо. Меланхолия. Но сегодня ясно, поэтому грусть где-то прячется.
— Как ты это придумал? — посмеялся Юра. Тору ненадолго задержал взгляд на его улыбке и понял, что расплачется гораздо раньше посадки. В этот раз отпускать было гораздо больнее даже без переезда. — Твоя ниточка всё ещё тянет тебя в Японию?
— Я уже перерезал, — сказал Тору.
Он не соврал. Врать перед Юрой не получалось, но, чтобы не слишком драматизировать, он слегка хлопнул себя по губам. Юра резко схватил его за запястье и коснулся своей щеки.
— Буду считать поцелуем на прощание. Исключительно дружеским, конечно.
— Мы ещё увидимся, — сказал Тору, — не может быть, чтобы не увиделись.
— А ты вообще наивный парень, я смотрю, — вздохнул Юра. — Увидимся, а ты всё ещё будешь курить. И я задохнусь. Одни лёгкие на двоих, — по слогам произнёс он, — не дай Бог.
— Я буду дышать цветами весной.
— Ты учишься на врача, — напомнил Юра, — и весной, и осенью, ты будешь дышать чужим потом и выделениями.
— А ты?
— А я и того хуже. Но дышать было бы хорошо, даже таким. Не хочу уезжать.
Юра достал из рюкзака бутылку, открутил крышку и сделал глоток. Заметив на себе взгляд Тору, он потряс рукой перед его лицом:
— Вода. Будешь?
— Давай.
Тору держал бутылку в руках, но не решался пошевелиться. Ему хотелось замереть в настоящем моменте и позволить насытить себя теплом.
— Если бы у тебя было одно желание, — Юра выхватил бутылку, стряхнул воду и с третьей попытки закрутил крышку, — что бы ты загадал?
— Ой, Юр, — вздохнул Тору, взявшись за голову, — вообще не соображаю сейчас. И не соображу, наверное. Полетел бы с тобой. А ты?
— Чтобы самолёт не упал, — пожал плечами Юра, — но мне вообще ничего не страшно после сессии.
Тору почувствовал, как кольнуло под ребром, но проигнорировал неприятное ощущение. Разве кто-то говорил, что хочет брать его с собой? Юра и так подарил ему слишком многое. Слишком многое он оставил в России, чтобы сожалеть о чём-то ещё.
— Не понимаю, как ты всё так легко закрыл. Я больше не сдам, думаю.
— Сдашь, — уверенно ответил Юра, — меня валили, чтобы не выпендривался.
— Ещё никто не смог тебя завалить.
— Ну почему же, — усмехнулся он. В голубых глазах блеснула искра.
— А?
Тору посмотрел на него растерянно, а после смутился, натянув на голову капюшон толстовки.
— Ты, Юр, дурак. Не будь там таким дураком.
— Не придётся, наверное. Мне с ними скучно будет, а что дураку среди скуки?
— Хуже быть скучным среди дураков или дураком среди скучных?
— Загрузиться хочешь, да? Чтобы я с тяжёлым сердцем летел? — спросил Юра. — Я ни скучным, ни дураком не был. В школе родителям только успевали на меня жаловаться — прогулы, споры и что-то, что взрослые называли хамством. А я с детства не мог молчать, если был не согласен. Или как раз это и значит быть дураком?
— Не значит. Но я никогда ни с кем не спорил, — ответил Тору. — Теперь буду. Чувствую, что стал смелее. Ты меня воспитал, наверное. Три года назад бы и не подумал, что уеду от матери и буду жить с другом. И что с прошлым уживусь.
— А ещё твой русский стал намного чище, — добавил Юра, потянувшись, — честно, я никогда не летал. Меня даже в автобусах укачивает, поэтому лучше даже не думать.
Он поднялся на ноги и стал кругами ходить по залу ожидания, иногда останавливаясь, чтобы невпопад сказать что-то несвязное. Так непривычно. Эту сторону себя, взволнованную и глубоко тревожную, Юра открыл лишь сейчас, когда до начала их разлуки оставалось не больше получаса.
Полчаса.
Время неумолимо бежало вперёд, отсылая Тору в день, когда он, дрожащий от холода и отчаяния, стоял на платформе и высматривал цифры на электронном табло. Эти полчаса, жалкие и ничтожные, способные внести непоправимые перемены даже в столетнюю жизнь, обещали промчаться быстрее, чем полторы минуты перед концом.
Он не мог выдернуть Юру с трапа самолёта, не мог дать ему пощёчину и обнять после, сказав, что он, впрочем, всё такой же дурак. Хотел, но не мог позволить себе лишить его права на другую, может быть, более счастливую жизнь. Ну и что, что на её переднем плане больше не было места для старых друзей? Ну и что, что Тору придётся заново учиться быть? Мелочи. Мелочи, не стоящие загубленной судьбы, ставшей чуть более важной, чем собственная.
— Скоро, — Юра остановился на полушаге, посмотрел вверх и тихо-тихо вздохнул.
— Не верится даже.
Пассажиры подёргивали ногами, по несколько раз проверяли вещи и огрызались друг с другом. На их фоне Юра казался стержнем спокойствия и рациональности, но Тору знал, что на душе у него, мирно рассматривающего потолок, поднималась буря. Предвкушение и волнение усиливались с каждой прошедшей минутой — Тору не представлял, как стать ближе и как разделить с Юрой мучение времени. Не представлял, но чувствовал, что должен был что-то предпринять. Внутренняя тишина расширилась и вместе с пассажирами, баннерами и светом вобрала в себя пространство аэропорта.
— Ты грузишься, — заметил Юра, подойдя ближе, — а не надо. Я уже всё принял и даже почти не жалею. Тебе есть о чём жалеть?
— Я всё делаю слишком медленно, — ни на миг не задумавшись, ответил Тору, — обещаю стать более решительным.
— Ничего ты не медленный, — Юра похлопал его по плечу. Последним касанием он задержался подольше и, улыбнувшись, выдохнул, — всё вовремя
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!