Ищи врагов среди друзей - Максим Гарин

– Отставить спускать шлюпку! – прокаркал Владлен Михайлович удивленным матросам. – За мной! – скомандовал он, откашлявшись, и устремился обратно к радиорубке.

На бегу он отметил, что судовая машина работает на пределе мощности, заставляя корабль мелко дрожать: старпом Нерижкозу действовал согласно полученной инструкции, поскольку на самостоятельные действия был неспособен.

Возле иллюминатора радиорубки топтались трое, старательно колотя молотком по толстой блямбе закаленного стекла, оправленной в начищенную до яростного блеска медь. Цепенея от бешенства, Владлен Михайлович разглядел за стеклом ненавистную физиономию Дорогина. Ублюдок скалил зубы и показывал матросам два пистолета. Это зрелище заметно остудило рвение мореходов: движения того, который пытался бить стекло, стали замедленными и неуверенными, а двое его коллег вообще старались держаться так, чтобы в случае чего оказаться вне зоны обстрела.

– Отставить, – бросил им Самарин, и они с заметным облегчением отошли от иллюминатора. – Почему вас только трое?

– Так нету больше, – угрюмо ответил один из них.

– Твари, – с отвращением сказал Владлен Михайлович и нырнул в коридор.

Тела отсюда уже убрали, но палубу вымыть еще не успели, и Владлен Михайлович брезгливо переступил через две темневшие под ногами кровавые лужи.

– Дорогин, – позвал он через дверь. – Ты меня слышишь, сволочь?

– Слышу, – донеслось в ответ. – Ты передумал линять? Зря. Я только что имел беседу с командиром катера. Они уже засекли нас радаром и идут наперехват. Как тебе это нравится, козел?

– Я оставлю тебя в покое, Дорогин, – сказал Владлен Михайлович. – Живи, черт с тобой. Только скажи, где золото.

– «Она схватила ему за руку и неоднократно спросила: где ты девал деньги?» – процитировал в ответ Дорогин. – Ты Аверченко читал?

– Сука, – сказал Владлен Михайлович, бросил взгляд на часы и выбежал из коридора.

– Ломайте! – крикнул он стоявшим у иллюминатора матросам и бросился обратно к шлюпке.

Добежав до места, он осмотрелся. Позади была дверь, которая вела к служебному трапу. Ну конечно! Вот и палуба поцарапана – видно, волоком тащил…

– За мной! – снова скомандовал он четверке матросов, которые, оказывается, все это время хвостом слонялись у него за спиной.

С грохотом сбегая вниз по трапу, он видел следы, оставленные ящиками: сбитую краску, ободранные пластиковые панели… На палубе в нижнем коридоре следы были видны, как разметка на шоссе – глубокие извилистые борозды, оставленные обитыми железом ребрами ящиков…

Инструментальная кладовая была заперта на ключ. Наклонившись, Самарин увидел торчавший в сердцевине обломок ключа: Дорогин предусмотрел все, что можно. За дверью раздавались невнятные звуки – то ли стоны, то ли рыдания, – и кто-то слабо колотил руками по железу, стремясь выбраться наружу.

Владлен Михайлович хищно оскалил зубы, выхватил пистолет и, приставив дуло к замочной скважине, нажал на спуск. Оглушительно прогремел выстрел, пуля с визгом и грохотом вышибла сердцевину замка, что-то лязгнуло, во все стороны полетели искры, и по коридору распространился запах пороховой гари. По ту сторону двери раздался мучительный стон и глухой звук падения.

– Недоумок… – процедил Самарин в адрес пострадавшего и рванул дверь на себя.

Перебитый у основания язычок замка с хрустом обломился и выпал. Дверь распахнулась, и Владлен Михайлович увидел все: и матроса в окровавленных трусах, корчившегося на полу с простреленным животом, и скрюченный труп Пузыря, и ящики – всего два.

– Выносите! – бросил он матросам. – Да не жмуриков, кретины. Ящики выносите…

Пока четверка матросов, кряхтя и приседая от тяжести, выносила ящики на палубу, Владлен Михайлович обшарил коридор и вскоре наткнулся на кладовку, заваленную какой-то пыльной дрянью – кажется, ветошью и вроде бы даже старыми швабрами. Владлен Михайлович и не подозревал, что на его корабле есть такие местечки. Последний ящик был здесь, и – вот сволочь! – здесь же были еще два слитка. Владлен Михайлович словно наяву увидел, как матросы, увидев золото, вываливают своего хозяина за борт прямо посреди моря и шлюпка уходит, деловито тарахтя мотором.

С проклятиями содрав с себя пиджак, Самарин завернул в него слитки и, прижимая их к груди, выскочил в коридор. Время шло, пограничный катер приближался, а он все еще был здесь, в этом коридоре.

– Хватайте ящик! – рыкнул он на вернувшихся матросов. – Быстрее! Плачу по десять тысяч каждому, если удастся уйти. А если не удастся – пристрелю обоих.

Задыхаясь от непривычных усилий – бегать по трапам с тридцатью двумя килограммами золота в охапке оказалось намного сложнее, чем накачивать мускулатуру в тренажерном зале, – он выскочил на палубу, под яркие лучи солнца. Слишком яркие, черт бы их подрал… До темноты оставалось еще несколько часов, и Владлен Михайлович понятия не имел, как ему удастся их прожить.

Матросы, тащившие ящик, появились на палубе через секунду: видимо, обещанное вознаграждение удвоило их силы. Дождавшись, когда последний ящик займет свое место, Владлен Михайлович прыгнул в шлюпку.

– Опускайте! – крикнул он.

Матросы прыгнули следом, зажужжала лебедка, и шлюпка плавно опустилась на воду, гулко ударившись днищем. Матрос, управлявший лебедкой, прыгнул в воду и с помощью товарищей взобрался в шлюпку. Высокий борт «Москвички» прошел мимо в опасной близости. Двое матросов, налегая на весла всем телом, оттолкнулись от мокрой железной стены, и шлюпка поплавком закачалась на поднятой уходящим кораблем волне. На «Москвичке» заиграла музыка – старпом Нерижкозу пудрил публике мозги.

Владлен Михайлович только теперь вспомнил об оставшемся на борту старпоме и махнул рукой: пустое… Что бы тот ни сказал пограничникам, теперь это не имело ровным счетом никакого значения. Теперь имела значение только скорость, которую можно выжать из слабенького шлюпочного движка…

– Ну, что вы возитесь? – обернулся Самарин к матросу, безуспешно терзавшему стартер.

– Не заводится, – растерянно откликнулся тот.

– Так заводите!

Владлен Михайлович посмотрел на удаляющийся корабль.

До него было уже метров двадцать, и это расстояние увеличивалось с каждой секундой. Самарин начал ощущать во рту кислый вкус поражения, и тут на корме возникла фигура старпома. Потомок запорожцев размахивал руками, как ветряная мельница, и что-то кричал. Отчаявшись докричаться до сидевших в шлюпке, старпом в последний раз взмахнул руками, присел и неожиданно ласточкой сиганул в воду.

Владлен Михайлович наблюдал за тем, как он плывет – быстро, размашистыми морскими саженками, и с растущим ощущением бессилия слушал, как матрос на корме все дергает и дергает пусковой шнур. Потом там раздалось постукивание металла, какой-то короткий негромкий лязг и протяжный коллективный вздох.