Призраки Дарвина - Ариэль Дорфман

Приходите с ордером. И начинайте искать кого-то другого, чтобы портить ему жизнь.

Дауни улыбнулся, выслушав ее отповедь:

— Думаю, вы хотели бы отпраздновать пятисотлетие в одном из мест, в которых побывал Колумб и упоминал как Пуэрто-Гранде в записках о своем третьем путешествии, где он вкушал запеченную рыбу и еще мясо huitas — зверька наподобие кролика с хвостом как у крысы.

— Вы не ответили на мой вопрос, — не унималась Кэм. — Нельзя просто так взять и похитить людей. Мы в Америке, черт побери.

— И да, и нет, — сказал Дауни.

— В смысле?!

— Вы находитесь под американской юрисдикцией, это правда, но без каких-либо гарантий, предоставляемых гражданам США.

— Где мы?

Самолет остановился, и дверь открылась. Мы заметили, что в нашу сторону мчится военный джип. Я увидел, как он внезапно резко развернулся, чтобы не наехать на игуану, а затем с визгом остановился рядом с трапом, который катили к нам.

— Где мы?!

Дауни встал и снова улыбнулся:

— На военно-морской базе за пределами территории Соединенных Штатов. Добро пожаловать, мой дорогой Фицрой, добро пожаловать, миссис Фостер, в Гуантанамо!

ДЕСЯТЬ

Ах, две души живут в больной груди моей[9].

Иоганн Вольфганг Гёте. Фауст

Гуантанамо. Здесь с нами можно делать все что угодно. Ну, не то чтобы с нами собирались делать что-то плохое, напротив, мы гости и вскоре познакомимся с некоторыми высокопоставленными хозяевами, которые собрались, чтобы отпраздновать наш приезд и те чудные открытия, которые ждут нас в ближайшем и отдаленном будущем.

Он перечислял их имена и звания, пока мы сидели в джипе, направляясь к другой стороне залива, где высилось большое здание: Филип Кларк, генеральный директор «Фарма2001», вместе с парой своих немецких помощников, сам министр обороны, замдиректора Центра по контролю заболеваний, к названию которого вскоре будут добавлены слова «и профилактике», как заверил нас Дауни, как только за это нововведение проголосует Конгресс, что станет фундаментальным шагом в финансировании его собственного проекта. Раз уж речь зашла о финансировании, присутствуют два банкира, имена которых он предпочитал не раскрывать, а также высокопоставленный офицер ЦРУ, именитый профессор Салтмахер, отвечающий за биобезопасность в Агентстве национальной безопасности. Подъехали несколько ученых и лауреатов Нобелевской премии по экономике, чьи имена, хотя я их не уловил, похоже, произвели на Кэм должное впечатление. Ну и конечно же, представители академического сообщества в лице члена консультативного совета Университета национальной обороны, который заодно представит проект «Новый американский век». И, разумеется, адмирал Пибоди, который будет главным представителем принимающей стороны.

Я прервал Дауни, указав на большое заграждение из колючей проволоки, за которым кучковались десятки полуголых чернокожих, наблюдавших за нами, они приветствовали наш джип, как будто это был президентский кортеж.

— Что это?

— О, это лагерь Балкли. Гаитянские беженцы, спасенные в открытом море нашим военно-морским флотом, бежавшие из своей страны после недавнего государственного переворота. Соединенные Штаты не могут позволить им достичь наших берегов, но и не позволят умереть в океане, поэтому они здесь, пока все не устаканится на их собственной земле или мы не найдем место, которое их примет, хотя кто захочет принять этих бедолаг? Я посылал им дополнительные продовольственные пайки, может, поэтому они нам машут.

А потом Дауни продолжил истекать слюной от восторга при упоминании важных шишек, которые будут присутствовать на моей «презентации», как он это называл, но я потерял всякий интерес к его хвастовству, не мог избавиться от образа тех мужчин и женщин, прижавшихся к ограждению, чьи взгляды буравили меня, как черные свечи под тем же солнцем, которое пятьсот лет назад видело, как Колумб сошел на берег на похожем острове.

Это случилось примерно в это же время суток. Колумб ждал рассвета, потому что в ночь на одиннадцатое октября были видны огни, похожие на глаза в темноте, как будто кто-то поднимал и опускал восковые свечи. Ожидая, он приказал команде спеть «Сальве»[10] и назвал остров Сан-Сальвадор. Деревья здесь были очень зелеными, имелась вода, разные фрукты. И вот он сошел на берег, и вскоре его приветствовали жители острова, которые принесли попугаев и другие товары. Туземцы были хорошо сложены и красивы. И они были нагими.

Прошло пятьсот лет. Все изменилось, и при этом не изменилось ничего.

Я посмотрел на Кэм, чтобы понять, разделяет ли она мою печаль, но она, казалось, была воодушевлена, так же искрилась от радости, как во время нападения на нас недалеко от Магелланова пролива, или даже в момент нашей первой встречи в бассейне, которая случилась словно бы в другой жизни.

Мое уныние только усилилось, когда мы познакомились с адмиралом Томасом Пибоди из Объединенного комитета начальников штабов. Еще один адмирал, подумал я, еще один морской волк, приветствующий нас восторженно и с неизвестно какими ядовитыми мыслями в голове, как тот, другой адмирал, Альмиранте Кристобаль Колон[11], приветствующий туземцев, араваков, которых скоро будут похищать, истреблять и порабощать, да с таким размахом, что на Карибских островах не останется ни одного представителя этого племени.

Кэм, напротив, пришла в полный восторг от Пибоди.

Не потому, что он был веселым толстяком и принял нас как героев, поблагодарив за готовность служить своей стране. Он извинился за внезапность того, что назвал «приглашением». Дело в другом: Кэм явно видела в нем возможного союзника — почему? Какой огонек в его глазах оправдывал подобную оценку? Она подождала, пока Дауни поспешит заняться приготовлениями и дверь за его удаляющимися шагами закроется, прежде чем наброситься на адмирала, выпуская наружу дикую мурлыкающую кошку.

— Вы же понимаете, что это все мистификация, господин адмирал?

— Что именно?

— Якобы у моего мужа болезнь, которую втюхивает доктор Дауни. Дескать, в его теле содержится лекарство от этой и многих других болезней и проблем. Это ложь и надувательство.

Пибоди так просто не сдался. Он пережил штормы посильнее женщины, пусть даже самой очаровательной.

— Прошу прощения, мэм, но я видел фотографии, убедительные доказательства и результаты экспериментов доктора Дауни. Не говоря уже о его репутации. У вас есть определенные достижения, но вы не претендуете на Нобелевскую премию, а?

— А что, если фотографии, которые вам продемонстрировали, подделка? Их обработали с помощью технологии, которую, к слову сказать, создал мой муж. Что тогда?

— Никакая это не подделка. Снимки сделали два наших самых надежных агента, и сюда вписываются остальные детали, касающиеся жизни мистера Фостера, есть ведь и другие доказательства.

— Ну а если это подделка, что тогда?

На секунду лицо адмирала затуманилось, но он тут же вернул