Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - Крис Хэдфилд

У меня есть чувство, что в этом состоит моя миссия, и это чувство появилось после того, как я слетал в космос. Некоторых моих знакомых это мое призвание временами раздражает. Недавно я вызвал недовольство своего друга тем, что во время прогулки постоянно останавливался, чтобы подобрать мусор, и это сильно замедляло скорость нашего движения. Да, это, пожалуй, одно из малоизвестных последствий пребывания в космосе: теперь я подбираю обертки от жвачки на улице.

Осознание своего места в грандиозном плане Вселенной помогло мне сохранить свои личные успехи в перспективе. Однако я не стал излишне скромным и по-прежнему прекрасно отношусь к похвале. Я находил удовольствие в шумихе, сопровождавшей запуск в космос и возвращение на Землю. Тем не менее я знаю, что большинство людей, и я сам в том числе, обычно одобряют и хвалят не то, что нужно: рукоплещут пусть впечатляющему, но короткому рывку вместо того, чтобы оценить годы тяжелой подготовки или недрогнувшую готовность работать, несмотря на череду ужасных потерь. В общем, похвала никогда не имела близкого отношения к реальности моей жизни астронавта, состоящей вовсе не в том, чтобы летать где-то в космосе.

Жизнь астронавта на самом деле проходит большей частью здесь, на Земле.

Некоторые полагают, что после космического путешествия повседневная земная жизнь кажется тусклой и скучной. Но лично для меня справедливо обратное. После экспедиции я чувствовал себя так, как вы чувствуете себя после по-настоящему интересного путешествия, которое вы планировали и которого ждали многие годы. Я был на подъеме, энергичен и удовлетворен, вдохновлен на несколько иной взгляд на мир.

Подобные заряженные энергией впечатления обогащают всю вашу оставшуюся жизнь, если, конечно, вы способны испытывать радость и целеустремленность не только на самой вершине карьерной лестницы, ибо в этом случае спуск по этой лестнице вниз окажется для вас большим огорчением. Внезапно оказывается, что аплодисменты и похвалы не звучат больше в ваш адрес, и вы стоите перед суровой реальностью, в которой собираете мусор на улице и имеете дело с несовершенством повседневной жизни.

Все этапы моего становления как астронавта помогли мне понять, что на самом деле ценность той или иной задачи определяется не кем-то другим, а только тобой самим в процессе ее выполнения. Именно поэтому в течение 11 лет без космических полетов я любил свою жизнь. Конечно, я хотел снова вернуться в космос. Кто бы не хотел? Но при этом я получал настоящее удовлетворение и удовольствие от своих маленьких побед, когда, например, удавалось хорошо провести какую-нибудь тренировку в гидролаборатории или разобраться с тем, как починить мою машину. Если бы я дал успеху слишком узкое определение, ограничивая его только высочайшими, заметными со стороны достижениями, я бы чувствовал себя очень несчастным и неудачливым в течение этих 11 лет. Жизнь становится намного лучше, когда ты одерживаешь по 10 побед в день, а не одну победу раз в 10 лет.

Одно из моих достижений, которым я горжусь больше всего, совершенно не связано с полетами в космос, и даже с профессией астронавта: в 2007 г. мы с моим соседом Бобом построили пристань возле нашего коттеджа. Длившиеся годами разногласия между предыдущими хозяевами нашего коттеджа привели к появлению двух параллельных, полуразвалившихся пирсов, чудным образом разделенных пограничной зоной, которая, словно магнит, притягивала мою престарелую собаку. Мы с Бобом поставили перед собой смелую задачу отремонтировать пристань своими силами, чтобы сэкономить немного денег. Наши любящие жены только хмуро спросили: «Вы это серьезно?»

Вдохновленные, мы решили сломать оба причала и построить новый, мощный суперпричал, на котором мог бы даже приземлиться небольшой самолет. Нам оставалось лишь купить целый склад пиломатериалов, арендовать баржу, нанять сваебойную машину и работать с утра до ночи весь свой летний отпуск. Как при строительстве стыковочного модуля на станции «Мир», мы решали долгосрочную задачу и объединяли две прежде враждовавшие стороны, и этот опыт получился таким же полезным и приносящим удовлетворение, а может, и больше, поскольку задачу мы поставили себе сами, а ее выполнение зависело только от наших навыков и изобретательности. Строительство причала казалось самой увлекательной работой в мире, и я до сих пор считаю, что его успешное завершение стало моим главным достижением в том году, хотя в тот период, кстати говоря, я был руководителем работ на космической станции в центре подготовки астронавтов.

Я действительно нахожу полезным каждый день своей жизни, вне зависимости от того, провожу я его на планете или в космосе. Я усердно тружусь, занимаясь любым делом, ремонтирую ли трюмный насос в своей лодке или разучиваю новую песню на гитаре. И я нахожу удовлетворение в малых делах, даже играя в скрабл через Интернет со своей дочерью Кристин (мы часто с ней играем), или читая письмо от первоклашки, который хочет стать астронавтом, или подбирая обертку от жвачки на улице. И поэтому я совсем не боялся оставить свою карьеру. Кроме того, я приобрел в НАСА богатый опыт спуска по карьерной лестнице.

Завершение карьеры совсем не обязано быть эмоциональным ударом, если вы верите, что хорошо делали свою работу и подготовились к уходу. Когда программу шаттлов закрыли, журналисты постоянно упрашивали меня поделиться своей личной болью: «Мы знаем, что вы огорчены завершением программы, но расскажите, насколько вы огорчены?» А я совсем не был огорчен. Я был горд. Я был частью команды, которая осуществила 135 полетов шаттлов и успешно использовала эти корабли для вывода телескопа Хаббл на орбиту, для строительства модуля станции «Мир» и Международной космической станции. Нам удалось восстановиться после двух кошмарных трагедий — гибели шаттлов Challenger и Columbia. После катастрофы Columbia многие люди говорили, что пришло время отказаться от шаттлов — какой смысл снова лететь в космос, зачем рисковать жизнью? Но, несмотря на упрощенную точку зрения, растиражированную в СМИ, и вопреки всем пессимистам, у которых не было знаний о проблемах, но были мнения, мы победили и шаттлы продолжили полеты. Сложность задачи, для решения которой требовался шаттл, была потрясающей — проектирование МКС еще даже не было завершено, когда первые ее модули были отправлены на орбиту, и тем не менее мы и с этим справились. Так что не было никаких причин грустить о том, что эра шаттлов подошла к концу и теперь эти корабли отправились в музеи. Они были замечательными рабочими лошадками космических исследований, и они справились со своими задачами.

К своему увольнению я относился так же. Я сделал все что мог, я справился с поставленными задачами, и теперь пришло время идти дальше. В отличие от шаттла, меня не отправят в музей. Правда, как выяснилось, в этом я ошибся. Несколько лет назад музей Британской Колумбии изъявил желание получить гипсовый слепок моего лица, чтобы приделать его к манекену (здесь, читатель, можешь оставить свой остроумный комментарий). В инструкциях была полезная заметка, в которой говорилось: «Дело нехитрое, не то что ракетой управлять». Мы с Хелен вскрыли пакет. В присланном наборе была зеленая липкая масса для моих волос, бровей и усов, розовая — для остальной части лица, и гипсовые ленты для того, чтобы собрать и соединить это все вместе. Но, несмотря на исчерпывающие инструкции, случилась катастрофа. В процессе изготовления маски Хелен заклеила мне ноздри, так что я чуть не задохнулся. Липкая масса затвердевала слишком быстро, и гипс не прилипал к ней. Маска рассыпалась. А после того, как я полежал на полу в луже меловой пыли, я подхватил ушную инфекцию.