Весь Герберт Уэллс в одном томе - Герберт Уэллс

Киппс доверительно заглянул ему в лицо.

— Когда денег в обрез — и то опасно идти по этой дорожке, — сказал он. — А уж при больших деньгах… — И он поднял брови. — Видать, надо мне остепениться, иначе в разврате погрязнешь и без гроша останешься.

— Иначе вам нельзя, — сказал Филин и от озабоченности даже вытянул губы, точно свистнуть собрался.

— Иначе нельзя, — повторил Киппс и снопа, подняв брови, медленно покачал головой. Потом посмотрел на свою сигарету и бросил ее в камин. Что ж, вот он и ведет светскую беседу и не ударил лицом в грязь.

Киппс никогда не умел лгать. И он первый нарушил молчание.

— Не то чтоб я уж совсем отпетый или уж вовсе пьяница. Ну, голова поболела, и всего-то раза три-четыре. Но все-таки…

— А вот я в жизни не пробовал спиртного, — не моргнув глазом, заявил Филин. — Даже не пробовал!

— Ни разу?

— Ни разу. И не в том дело, что я боюсь опьянеть. И я вовсе не хочу сказать, что выпить рюмочку-другую за ужином уж так опасно. Но ведь если я выпью, глядя на меня, выпьет и кто-нибудь другой, кто не знает меры… Понимаете?

— То-то и оно, — сказал Киппс, с восхищением глядя на Филина.

— Правда, я курю, — признался Филин. — Я вовсе не фарисей.

И тут Киппса осенило; да он же замечательный человек, этот Филин! Необыкновенный! Не только необыкновенно умный, образованный, настоящий джентльмен, знакомый с самой леди Паннет, но еще и очень хороший. Видно, он только о том и старается, как бы сделать людям побольше добра. Вот бы довериться ему, рассказать о своих тревогах и сомнениях! Да только неизвестно, в чем признаться, чего больше хочется: то ли заняться благотворительностью, то ли предаться разврату? Все-таки, пожалуй, благотворительность. Но вдруг мысли его приняли совсем иное направление, куда более серьезное. Ведь, наверно. Филин может помочь ему в том, чего он сейчас жаждет больше всего на свете.

— Многое зависит от того, с кем человек сводит знакомство, — сказал Филин.

— То-то и оно, — подхватил Киппс. — Конечно, сами понимаете, при моем нынешнем положении… в том-то и загвоздка.

И он храбро пустился рассуждать о самой сокровенной своей тревоге. Вот чего ему не хватает: лоска… культуры… Богатство — это очень хорошо… но культуры маловато… и как ее приобрести? Он никого не знает, не знает людей, которые… Эту фразу он так и не закончил. Его приятели из магазина все очень хорошие, очень славные и все такое, но ведь ему другое нужно.

— Я ж чувствую, необразованность меня заедает, — сказал Киппс. — Невежество. Не годится так, я ж чувствую. Да еще если впадешь в соблазн…

— Вот именно, — сказал Филин.

И Киппс поведал, как он уважает мисс Уолшингем и ее веснушчатую подружку. Ему даже кое-как удалось одолеть свою застенчивость.

— Понимаете, очень хочется потолковать с такими вот людьми, а боязно. Кому ж охота срамиться!

— Да-да, — согласился Филин, — разумеется.

— Я ведь, знаете, учился не в обыкновенной городской школе. Это, знаете, было частное заведение, да только, видать, не больно хорошее. Наш мистер Вудро во всяком случае не больно старался. Кто не хотел учиться, тот и не учился. По-моему, наша школа была немногим лучше обычной городской. Шапочки форменные у нас были, это верно. А что толку-то?

С этими деньгами я сейчас ну прямо сам не свой. Как я их получил — с неделю уж, — ну, думаю, теперь больше ничего на свете и не надо, чего ни пожелаю — все мое. А сейчас прямо и не знаю, что делать. — Последние слова прозвучали совсем жалобно.

— По правде сказать, — прибавил Киппс, — ну, чего уж закрывать глаза на правду: я ведь джентльмен.

Филин пресерьезно наклонил голову в знак согласия.

— И у джентльмена есть известные обязанности перед обществом, — заметил он.

— То-то и оно, — подхватил Киппс. — Взять хотя бы визиты. К примеру, если хочешь продолжать знакомство с кем-нибудь, кого знал прежде. С людьми благородными. — Он смущенно засмеялся. — Ну, я прямо сам не свой, — сказал он, с надеждой глядя на Филина.

Но Филин только кивнул, давая понять, чтобы он продолжал.

— Вот этот артист, — вслух размышлял Киппс, — он хороший малый. Но джентльменом его не назовешь. С ним знай держи ухо востро. А то и оглянуться не успеешь, как потеряешь голову. А больше я вроде никого и не знаю. Ну, кроме приказчиков из магазина. Они уже у меня побывали — поужинали, а потом стали петь. И я тоже пел. У меня ведь есть банджо, и я немного бренчу. Подыгрываю. Купил книжку «Как играть на банджо», прочитал покамест немного, но кое-что получается. Приятно, конечно, но ведь на одном банджо далеко не уедешь?.. Ну, потом есть у меня еще дядя с тетей. Очень хорошие старики… очень… Правда, малость надоедают, думают, я еще маленький, но славные старики. Только… Понимаете, это не то, что мне нужно. Ведь я же полный невежа. Вот и хочу все наверстать. Хочу водить компанию с образованными людьми, которые знают, что да как надо делать… как полагается себя вести.

Его милая скромность пробудила в душе Филина одну только благожелательность.

— Вот был бы у меня кто-нибудь вроде вас, — сказал Киппс, — добрый знакомый…

С этой минуты все пошло как по маслу.

— Если только я могу быть вам полезен, — сказал Филин.

— Да ведь вы человек занятой…

— Не так уж я занят. И знаете, с вами — это ведь очень интересный случаи. Я отчасти поэтому и заговорил и вызвал вас на откровенность. Молодой человек, с живым нравом, с деньгами и без всякого жизненного опыта.

— То-то и оно, —