Когда умирает король - Элина Бакман

Теперь Саане нужно узнать часы работы колледжа. Она могла бы туда наведаться. Тетя не горит желанием рассказывать о своих прошлых отношениях и об учителе рисования, в свое время вдохновившем столько людей на изучение мифов. Ведьма Алма, загадочный мужчина из усадьбы или еще более загадочный учитель рисования? Кто из них в итоге оживил для хартольцев историю о Короле воды?

Восхитительный желтый деревянный дом кажется Саане удивительно большим, когда она оказывается прямо перед ним. Красные дворовые постройки лишь дополняют идиллию. Из дома выходят два молодых человека. Двор очень ухожен, за ним явно присматривают. Несколько стульев вынесены на улицу.

Саана движется в сторону главного входа, надеясь повстречать того, кто обнажил бы для нее кое-какие моменты из прошлого колледжа. Вибрирует телефон в кармане. Сообщение от Яна: «Постоянно думаю о тебе, знаешь».

В животе приятно защекотало. Она улыбается и останавливается, обдумывая, как ответить. Смайликом, картинкой или словами? Если смайликом, то каким? В голову ничего не приходит. Наверняка Яну больше нравятся слова. «Я тоже думаю о тебе:) Как самочувствие?» Сообщение отправлено, и Саана входит в здание колледжа. Может, не стоило спрашивать о здоровье? Неромантично как-то, будто она курица-наседка. Вот дерьмо. Саана тут же жалеет, что послала такое мамашкино сообщение вместо игривого. С другой стороны, она ведь и правда волнуется, это не праздное любопытство.

Довольно улыбаясь, Саана смотрит на записанное в блокноте имя мужчины. Оно стоило ей нескольких телефонных разговоров и встречи с человеком, который знал, кто вел курсы рисования летом 1987, 1988 и 1989 годов. В итоге именно бывшая секретарша колледжа, ныне пребывающая на пенсии, оказалась той, кто искренне обрадовался возможности помочь. Она знала про эти курсы буквально все. Она и Инкери сразу вспомнила, когда о той зашла речь.

— О, так шплетни не врали, — секретарша была явно в приподнятом настроении и сильно шепелявила, как и многие милые старушки.

— Какие сплетни? — живо спрашивает Саана.

— Ну, вы же об этих двоих шпрашиваете. Штранно было бы не вшпомнить имя Инкери, когда они с тем учителем в швое время друг от друга не отлипали.

Ничего более конкретного от секретарши выведать не удалось. Но Саана все равно никак была не в силах понять, что именно заставляет тетю упорно хранить молчание. Скрывает что-то ужасное? Или, может, в душе тетя очень ранимый человек, который таким образом защищается? Воспоминания насильно погружают Инкери в то время, в которое она была бы рада никогда не возвращаться.

Саана буравит взглядом имя и думает о том, произошло ли в прошлом нечто такое, что тетя до сих пор не в силах пережить? Если мужчина связан с судьбой Хелены, для Инкери это, должно быть, страшный удар. Саана так и записывает в блокнот: «Мог ли сам учитель рисования как-то повлиять на судьбу Хелены?»

ЛЕТО 1989, ХАРТОЛА

Хелена снова дневала в ларечке, неожиданно остро ощущая свое одиночество. Краем глаза уловила она движение: чей-то мопед свернул с центральной дороги прямо к торговой площади. Когда водитель мопеда снял шлем, Хелена узнала того парня, что недавно следил за ней в бинокль. Он аккуратно примостил шлем на сидушку и принялся внимательно смотреть в сторону ларька с клубникой. Хелена притворилась, будто не замечает. Она вообще притворялась, что понятия не имеет, кто этот парнишка, хотя видела его целых два раза. Первый раз — в церкви: он был вожатым лагеря, а второй раз — когда он разглядывал ее в бинокль. Хелена знала, что парень был в числе тех немногих, кто хоть раз видел ее визиты в усадьбу. Парень направился к ларьку, а Хелена в панике искала, чем бы себя занять. Остановилась на неспешном раскладывании ягод по литровым корзиночкам.

— Я попробую? — спросил парень, хотя уже успел взять одну клубничку и наполовину ее съесть.

Хелена промолчала.

— На твоем месте я бы держался подальше от усадьбы, — сообщил он, вручая девушке хвостик от клубники. Хелена не взяла. Парень мог с тем же успехом бросить его на землю.

— Неужели? Тебе-то что? — Хелену раздражал этот парень. Худой, а голова большая. Глаза почти скрыты за стеклами очков.

— Если желаешь себе добра, — сказал парень. — Если я не ошибся и ты правда умная, не ходи туда, — прошептал он и побрел к мопеду. Несмотря на дерзкий поступок, парень казался довольно застенчивым. Не решился даже в глаза Хелене посмотреть. И как только духу хватило следить за ней в бинокль, а потом подходить с такими вот заявлениями? Видимо, парень знал чуть больше, чем Хелена. Ей очень не хватало атмосферы вневременья, царившей в восхитительной гостиной усадьбы, но слова Йоханны разрушили волшебство — и теперь Хелене казалось, что приходить к барону без приглашения как-то неприлично. Ей оставалось только ждать. В следующий раз она повезет клубнику в усадьбу уже после конфирмационного лагеря.

— Да почему? Назови хоть одну причину! — Хелена отважилась прокричать вслед парню, но слишком поздно. Тот не услышал.

Продав всю клубнику, Хелена села на велосипед и медленно поехала по песчаной дороге, бросая быстрые взгляды на знакомый густой ельник. Траурницы нигде не было. Повсюду стояла тишина. Природа будто затаилась в ожидании чего-то. Ждал лес. Ждали небеса. Хелена прислушалась, не поют ли птицы, однако вскоре осознала: близится конец лета, птичье пение постепенно стихает. Хелена подняла взгляд на небо. Ничто не предвещало бурю. Значит, лес ждал чего-то другого.

15 ИЮЛЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК, ХАРТОЛА

Хейди посматривает на пассажирское сиденье. Там спит Ян и выглядит при этом очень уязвимым, каким-то раненым. Первые полчаса Ян еще пытался бороться со сном, но потом окончательно сдался. Есть подозрение, что напарник не высыпается по-человечески уже несколько месяцев. Вот и нечего его тревожить.

Они ждут начала церемонии прощания. Кажется, будто вся Хартола в сборе. Будь это кинофильмом, непременно стояла бы пасмурная, гнетущая погода — ну, как Хейди себе это представляет. Вопреки кинематографическим клише, сегодняшнее солнце почти ослепляет, а плывущие по небу высокие облачка угрозы не несут. Ян и Хейди сидят на парковке у церкви и ждут начала. Оба надели темные гражданские одежды, как полагается. Едва ли они привлекут к себе чье-то внимание. Хейди подумывает о том, чтобы разбудить Яна.

Взгляд Хейди скользит по входным дверям церкви — и тут появляется та женщина. Она стоит прямо на входе в черном брючном костюме. Хейди узнала бы эту блондинку с любого расстояния. Далекое воспоминание о туманной совместной ночи пронзает Хейди насквозь. Она закашливается. На долю секунды в голове хаотично смешиваются желание и стыд. Грудь сдавило, и Хейди открывает окно — чтобы глотнуть свежего воздуха. От этой бурной активности просыпается Ян.

— Что такое? — спрашивает он.

— Мне нужно кое в чем признаться. Я как бы знакома с вон той, с блондинкой, — произносит Хейди, кивая в сторону женщины, стоящей на ступеньках у входа.

— С Йоханной Эскола? — приглядываясь к церкви, уточняет Ян.