Проклятие темной дороги - Александр Золотько

— Убили его. Вон лежит, — мальчишка ткнул пальцем куда-то за спину. — Я теперь один, могу сам решать… Увидел, что ты, дяденька, погибаешь, побежал…

— Держи свой нож, — Барс протянул Зайцу нож.

— Не нужно, я себе вот меч подобрал… — мальчишка показал длинный кинжал. — А у вас нет оружия.

— Спасибо. — Барс вытер лезвие о куртку, спрятал нож за голенище.

Крики на стене затихли.

— О, наши победили, — оглянувшись, сказал Заяц. — Всех со стены поскидывали…

Стало тихо. Даже из-за стены не доносилось ни звука, будто и вправду наши победили. Барс встал и, с трудом переставляя ноги, поднялся на стену.

Картас успел в последний момент. Еще немного, и стену бы не отстояли. Дурак послушный, подумал Барс. Так и простоял бы перед воротами, выполняя приказ наместника.

Люди на стене торопливо перевязывали раны себе и друг другу. Коготь сидел, опершись спиной о парапет, Фурриас стоял на самом краю стены, словно призрак. Гартан что-то говорил Картасу, а тот кивал, проверяя время от времени на месте ли его усы. Барс подобрал топор и щит, подошел к наместнику.

— Ну и зачем все это? — спросил Барс. — Ради чего ты, я и вон Фурриас — ради чего мы жилы рвали, головы ломали, друг друга убить пытались? Защищали Последнюю Долину? Так нет Последней Долины, вот все, кто уцелел. Сколько? Сотни три, если с твоими считать? Еще десятка три в донжоне, беременные бабы и дети. Мы их должны были спасти? Так ведь не спасли. Вот оттуда еще раз накатится — и все. И все… Зачем все это было, ответь?!

— Чтобы мы здесь оказались, на этой стене, — не открывая глаз, сказал Коготь. — Ты, я, Фурриас, его милость… Вот затем погибло столько народу… Чем тебе не ответ?

— Ответ, — хмыкнул Барс. — Только неправильный… Не стоять мы здесь должны, а лежать. Мертвые.

— Как грустно, — улыбнулся Коготь. — Вот тысяч и тысяч людей не жалко, а нас с тобой — просто до слез… Нас можно было и дешевле убить. Не лить столько крови…

— Он прав! — сказал Фурриас. — Слышишь, Гартан, он прав! Я понял! Я понял!

Инквизитор бросился к Гартану, схватил его за плечи и развернул к себе лицом.

— Место, время, исполнитель… Все сходится, все правильно… Там… — Фурриас указал пальцем на донжон, и одновременно с этим жестом, словно повинуясь ему, из донжона донесся пронзительный женский крик.

Гартан побледнел.

Крик повторился. В донжоне распахнулось окно. Это было окно тронного зала. И снова крик. Боль, страх, отчаяние…

И ответом ему прозвучал вопль ярости, донесшийся из-за стены. А вслед за воплем — десятки голосов завыли, загоготали, захохотали… И были они совсем близко, всего в нескольких шагах от замка.

— Барс, Коготь! — Гартан кричал уже на ходу, бросаясь к ступеням. — Держите стену. Если станет тяжко — бегите в донжон. Картас прикроет…

Гартан пробежал через двор, взлетел по скользким ступеням ко входу в донжон, рванул дверь на себя и чуть не упал — дверь была не заперта и легко поддалась.

Наместник вбежал внутрь и замер.

Комната была залита кровью. Живых не было, только трупы. Гартан на мгновение зажмурился, потом открыл глаза и посмотрел внимательно: Канты среди убитых не было. С верхнего этажа донесся еще один крик. Гартан бросился к лестнице, но тело, лежавшее на полу, вдруг пошевелилось и подняло голову. Горло женщины было рассечено почти до позвоночника, но она медленно встала. Открыла глаза и протянула к Гартану руки.

Наместник ударил мечом наотмашь и побежал наверх. Он перепрыгивал через ступеньки, дважды поскользнулся и с трудом удержался на ногах.

Перед дверью зала стоял Щенок с кинжалом в руке.

— Назад, — крикнул он, выставив оружие перед собой. — Я не пропущу тебя к моей госпоже… Не пропущу…

Гартан отшатнулся, и острие кинжала рассекло воздух перед его лицом.

— Не сметь беспокоить мою госпожу! — Щенок сделал резкий выпад, пытаясь достать наместника в горло.

Из-за приоткрытой двери зала донесся какой-то шум и детский плач.

Гартан нанес удар — меч пробил пажа насквозь, кинжал выпал из его руки, зазвенел на каменных плитах пола. Наместник стряхнул мертвое тело с клинка и вбежал в зал.

В камине полыхал огонь, на стенах — несколько факелов. В нескольких чашах, расставленных на полу, горел странный голубой огонь. Между чаш стояла Канта. И держала на руках младенца.

— Явился? — пронзительным голосом вскричала она. — Где же ты так долго ходил? Тебя совсем не беспокоит, родила твоя женушка или нет? Живого родила ребеночка или дохленького?

Канта вдруг подняла младенца за ножки, покачала в воздухе.

— Живой или мертвый, как думаешь, мой господин? Не подходи! — крикнула Канта, увидев, что Гартан хочет броситься к ней. — Только сделаешь шаг — я разожму пальцы, и твой сыночек… кровинка твоя бухнется головой о твердый каменный пол…

Гартан замер.

— Вот так — значительно лучше, мой господин. Выполняй мои приказы, и все будет хорошо. Все будет правильно… Это тебе врали, что нельзя заставить мужчину из рода Ключей делать что-то помимо его воли… Стоило мне крикнуть, как ты все бросил, всех бросил и побежал ко мне… Прибежал спасать свою женушку и ребеночка. — Канта все еще держала младенца за ноги и раскачивала его из стороны в сторону. — Хочешь узнать, как прошли роды? Удачно прошли. Я сама приняла ребенка, сама… Потому что помочь мне уже никто не мог, все были мертвы… Их убил мой верный паж. Это было нетрудно: раненые, беременные, старые, маленькие… Они даже не сопротивлялись, потому что я так захотела. Я так захотела, понимаешь? Я и этот замок… Мой замок.

Канта захохотала, ее смех взлетел к своду зала, отразился и ледяной пылью осел на пол.

— Что-то у меня устала рука, — сказала Канта. — Пальцы ослабли. Я ведь только что родила, я еще слаба…

— Не смей, — прошептал Гартан.

— Что не сметь? Не сметь быть слабой? Но мы, дамы, должны быть слабыми и томными… Ах, я не чувствую своей руки! — Младенец заплакал, Канта подняла его повыше и посмотрела в его глаза. — А глаза на твои не похожи. Серенькие, водянистые… Хотя у всех новорожденных глаза одинаковые…

— Положи ребенка на пол… — сказал Гартан.

— Ребеночка? На холодный пол? — изумилась Канта. — Да ты с ума сошел, мой милый… как можно так жестоко обращаться с собственным ребенком? Лучше пусть он стукнется головкой о пол… Или давай я ударю им о трон. О твой трон, мой господин. Он не будет мучиться, я умею хорошо бить…

— Канта… — простонал Гартан. — Канта…

— Канта. И что из этого следует? Если ты знаешь мое имя и обладал моим телом, то имеешь на меня какие-то особые права? Ошибаешься, милый, ошибаешься… Кстати, вы часто ошибаетесь, мой господин. Вы хотели сына, наследника? Вы думаете, что это сын? — Канта тряхнула ребенком. — Ошиблись, это девочка, дочь. Предмет для меня бессмысленный и бесполезный… Я хотела от вас сына. Я надеялась, что вы подарите мне сына. А вы оказались способны только на дочь…