Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии - Хьюстон Смит

предшествующих коммунистической революции, сообщал, что ни разу не встречал даосиста, который не был бы связан в той или иной степени со всеми тремя школами.

Можно подвести итог: быть чем-то, знать что-то и быть способным на что-то – значит подняться над поверхностным. Жизнь содержательна в той степени, в которой она охватывает глубину мистицизма (даосистская йога), непосредственную мудрость гнозиса (философский даосизм) и производительную силу магии (религиозный даосизм). Там, где сходятся все три аспекта, есть «школа», и в Китае школа, описанная в этой главе, – даосизм.

А теперь пришло время вернуться к философскому даосизму и уделить ему должное внимание.

Созидательное умиротворение

Цель философского даосизма – подстраивать повседневную жизнь под дао, ловить его безграничные волны и наслаждаться его течением. Основной способ добиться этого, как мы отмечали ранее, – совершенствовать жизнь увэй. Мы уже видели, что термин «увэй» не следует переводить как «недеяние» или «бездействие», так как эти слова подразумевают бездумную праздность и отказ от участия. Более подходящие варианты – чистая эффективность и созидательное умиротворение.

Созидательное умиротворение сочетает внутри единственного индивида два состояния, кажущиеся несовместимыми: высшую активность и высшую релаксацию. Эти якобы не сочетающиеся состояния могут сосуществовать, потому что люди – не замкнутые на себе сущности. Они бороздят бескрайнее море дао, поддерживающее их, так сказать, посредством их подсознания. Один из способов создавать – следуя взвешенным указаниям рассудка. Однако результат действий в таком режиме редко бывает впечатляющим; им свойственно иметь оттенок скорее сортировки и упорядочивания, нежели вдохновения. Подлинное творчество, как известно каждому художнику, начинается при том или ином способе привлечения обильных ресурсов сублиминального, подсознательного «я». Но для этого необходима некоторая степень отстранения от поверхностного «я». Сознание должно расслабиться, перестать действовать во вред себе, отступиться. Только так можно перебороть закон обратных усилий, согласно которому чем больше мы стараемся, тем больше наши старания оборачиваются против нас.

Увэй – высшее действие, бесценная гибкость, простота и свобода, которые изливаются из нас, или, скорее, через нас, когда наше частное эго и сознательные усилия отступают перед силой, отличной от их собственной. В некотором смысле это добродетель, явившаяся со стороны, диаметрально противоположной добродетели конфуцианского толка. Конфуций прилагал все старания, чтобы создать образец идеальных реакций, которому можно было бы сознательно подражать. Подход даосизма противоположен: настроить основу «я» в соответствии с дао и позволить поступкам развиваться стихийно. Поступки зависят от существа; новые поступки следуют за появлением нового существа, более мудрого и сильного. Дао дэ цзин излагает эту точку зрения, не тратя лишних слов: «Способ действовать, – говорить он, – это быть».

Как описать действие, проистекающее из жизни, основанной непосредственно на дао? Выпестованная бесконечно утонченной, бесконечно затейливой силой, эта совершенная элегантность порождена изобильной жизненной силой, не нуждающейся в резкости или насилии. Дао просто предоставлена возможность притекать и снова утекать, пока вся жизнь не станет танцем, в котором нет ни суетливости, ни дисбаланса. Увэй – это жизнь выше уровня напряжения.

Лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-либо наполнить. Если [чем-либо] острым [всё время] пользоваться, оно не сможет долго сохранить свою [остроту] (гл. 9)[164].

Однако это отнюдь не бездействие, а олицетворение гибкости, простоты и свободы – чистая эффективность того рода, в которой ни одно движение не тратится на пререкания или позерство.

Умеющий шагать не оставляет следов. Умеющий говорить не допускает ошибок. Кто умеет считать, тот не пользуется инструментом для счета (гл. 27).

Эффективность такого порядка явно требует поразительных навыков, и эта мысль выражена в даосистской притче о рыбаке, сумевшем вытащить на берег огромную рыбу на нитке, которая была изготовлена так искусно, что не имела слабых мест, где могла бы лопнуть. Но мастерство даосистов редко замечали, так как со стороны увэй – без принуждения и напряжения – выглядит совершенно не требующим усилий. Секрет заключается в способе находить пустые пространства в жизни и природе и просачиваться сквозь них. Величайший популяризатор философского даосизма Чжуан-цзы иллюстрирует эту мысль рассказом о поваре царя Вэнь-хоя, нож которого будто бы никогда не терял остроты. Разделывая быка, этот повар взмахивал рукой, наваливался плечом, подпирал коленом, топал ногой, и туша с шорохом распадалась. Сверкающий нож посвистывал, как ветер. Ритм! Согласованность движений! Как в священном танце. Как в мелодии «Тутовая роща», подобно старинным песням! На просьбу открыть секрет этот повар ответил: «Ведь в сочленениях туши всегда есть промежуток, а лезвие моего ножа не имеет толщины. Когда же не имеющее толщины вводишь в пустоту, ножу всегда найдется предостаточно места, где погулять. Вот почему даже спустя девятнадцать лет мой нож выглядит так, словно он только что сошел с точильного камня»[165][166].

Природным явлением, наиболее схожим с дао, даосисты считали воду. Их поражало то, как она поддерживает предметы и без усилий несет их на волнах. Китайские иероглифы, обозначающие пловца, в буквальном смысле значат «тот, кто знает природу воды». Аналогично, если иметь представление об основной жизненной силе, ясно, что она поддерживает того, кто перестает метаться и молотить руками, а доверится ее поддержке.

Хватит ли тебе терпения ждать, когда осядет муть, и вода станет чистой? Сможешь ли ты сохранять неподвижность, пока верное действие не возникнет само собой? (гл. 15)

Итак, вода – самое близкое подобие дао, какое только есть в мире природы. Но существует и прообраз увэй. Было замечено, как вода приспосабливается к своему окружению и стремится достичь низшей точки.

Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем существам и не борется с [ними]. Она находится там, где люди не желали бы быть. Поэтому она похожа на дао (гл. 8).

Но несмотря на всю свою приспособляемость, вода обладает силой, неизвестной твердым и острым предметам. Ее поток, проходя по острым краям камней, превращает их в окатанную гладкую гальку. Вода находит путь в обход преград и под разделительными барьерами. Тонкая струйка размывает скалы, уносит за собой горделивые холмы, которые мы считаем вечными.

Вода – это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного.

Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое. Это знают все, но люди не могут это осуществлять (гл. 78).

Бесконечно податливая и вместе с тем несравненно сильная – эти свойства воды в точности соответствуют свойствам увэй. Человек, олицетворяющий это состояние, говорит Дао дэ цзин, «трудится без труда».