Живой проект - Дарья Еремина

Юля была готова к такому повороту. Этот вопрос был так же досконально изучен, но при затрагивании его требовалась максимальная осторожность.

— Я никогда не помешаю вашим отношениям. Если вы снова будете жить вместе, ты сам решишь, как поступить со мной. Но сейчас, я думаю, — девушка сделала паузу, — было бы опрометчивым отказаться от моей компании.

Михаил посмотрел на нее поверх бокала с соком. Отпил. Эта девица два месяца назад путала право и лево.

Он закончил с ужином. Даже эти пятнадцать минут, проведенных за столом, показались ему часом безвозвратно потерянного времени. Ему было скучно.

— Мне нужно возвращаться к работе, спасибо за приятную компанию, — Михаил поднялся.

Девушка достойно сдерживала панику.

— Разреши мне остаться. Я не помешаю.

— Ты и так добилась размещения своей фотографии в завтрашних новостях.

Она замерла на мгновение.

— Нет — так нет…  — ответила тихо и тоже поднялась.

Короткий резкий поворот головы собеседника возвестил ей о маленькой победе. Подавив улыбку, она поблагодарила, попрощалась и тихо ушла.

Не успел Михаил подняться в кабинет, как вибрация на шее оповестила о срочном вызове.

— Михаил Юрьевич, — это была ночной секретарь, — вы сказали соединять вас со всеми, кто будет звонить по поводу живого проекта: Александра.

— Да. Давай, — ответил президент.

— Михаил Юрьевич? — голос собеседника был чуть хрипловатым, явно старческим. Михаил подумал, что это Высоцкий, но собеседник сразу представился: Меня зовут Константин, как и всех ваших техников…

Через час часа машина Михаила остановилась у облупившейся двенадцатиэтажки. В зеркало заднего вида он наблюдал, как двое его людей направляются к подъезду. Когда они скрылись, он закурил.

— Можно, Михаил Юрьевич, — обернулся Макс и вылез из машины.

Михаил покинул салон и посмотрел вверх. Дом зиял множеством выбитых стекол. В редких окнах горел свет. В этих домах ни то, что жить, заходить в них считалось опасным, о чем висели предупредительные ленты и плакаты: «Здание находится в аварийном состоянии. Подходить ближе 50 метров опасно для жизни». Посмотрев в обе стороны улицы, Михаил пошел к дому. Он отчетливо чувствовал взгляд притаившихся недалеко людей: то ли бомжей, то ли подростков. Появление двух черных машин (стоимость одного колесного диска, на черной глади которого был выгравирован золотистый контур логотипа корпорации, была сопоставима с месячным бюджетом обитателей этого квартала) привлекло всеобщее внимание.

Михаил зашел в квартиру на втором этаже. Макс остался у двери и неторопливо снял с пояса ДЭШО. Заглянув в кухню, президент прошел в освещенную комнату с ободранными обоями, оголенной проводкой и прожженным во множестве мест ламинатом.

Александр стоял у окна. Судя по всему, его разбудили, хотя где он мог спать в этой пустой комнате, понять было сложно. Двое пожилых техников, один гладковыбритый, второй с седеющей бородкой, усами и в перчатках, стояли у противоположной стены — в метре от двери. Двое сотрудников СБ, один из которых был живым проектом, замерли между техниками и Александром с табельными ДЭШО наготове.

Рассмотрев лицо Александра, Михаил чуть поморщился. Понадобится пластика, если он захочет вернуть все в прежнее состояние. Сейчас это становилось очевидным.

Увидев Михаила, техники отступили на шаг и чуть сгорбились. Живой проект тут же направил шокер в их сторону. Для него их движение выглядело как готовность к прыжку. Для Михаила это выглядело как странный, инстинктивный поклон. Охраннику-человеку, продолжавшему целиться в Александра, это движение сказало о страхе…  инстинктивном страхе перед создателем или господином. Он знал, что при явной опасности его напарник — живой проект — не допустит, чтобы с президентом что-то случилось.

— Михаил, — констатировал Саша. В голосе не было удивления. — Твоя СБ иногда отрабатывает свои зарплаты. Хоть и редко.

Саша шепелявил, и это покоробило Михаила. Он подавил в себе злость и повернулся к техникам. Сколько денег корпорации ушло на то, чтобы убедить государство в возможности лишить инстинкта самосохранения на генном уровне, он даже не предполагал. Остатки первой серии техников рисковали разбежаться кто куда, если бы он не отдал приказ на преждевременное «списание». Чем больше становилось беглых клонов, тем труднее было скрывать факт наличия этой проблемы. Сохранение вида — именно это основной инстинкт любого существа. Отец как-то сказал, что это единственное, что можно вырезать только вместе с душой. Хотя, говорят: у клонов нет души. Иногда так говорят о юродивых, не осознающих себя…  еще так говорят о политиках и бизнесменах, об актерах. Говорят об успешных людях: они продали душу. Говорят о жестоких — у него нет души. Михаил отлично представлял все эти якобы бездушные массы, но не мог представить, чтобы отец создал существо, лишенное инстинкта самосохранения. Взрастить в себе иллюзию, что существует такое право — право на самозащиту — люди могли только самостоятельно.

Глава корпорации знал с детства, что инстинкт не может стать или не стать правом. Самосохранение равно дыханию. Но история постепенной распродажи страны и медленного, но упорного дожимания общества до состояния абсолютной тишины позволило провернуть и этот проект. Юрий Королев стал родителем новой расы. Он начал в правильной стране и сделал возможным для корпорации выйти на мировой рынок. Александр же, напротив, жил в стране неправильной, малопригодной для его деятельности. Иногда Михаилу казалось, что если здесь и остались люди, способные к действию, то все они работают в его корпорации. Что ж, возможно и Александр понимал это, а потому действовал одновременно во всех странах, где были разрешены к использованию живые проекты LPI.

Михаил отвернулся от сжавшихся под его взглядом техников к Александру, стоявшему так же спокойно и прямо, как когда-то в его кабинете.

— Ты знаешь, что они тебя продали?

Техники одновременно отшатнулись, ударившись лопатками о бетон стены.

— Михаил Юрьевич! — крикнул гладковыбритый, второй возмущенно раскрыл рот.

Саша перевел на стариков безразличный взгляд.

— Как бы ты с ними поступил?

Телохранитель, целившийся в Александра, взял на мушку стариков.

— Они все еще считаются твоей собственность, Михаил.

— Как и ты.

Михаил заметил, как вытянулись в линию сжатые губы Александра и это единственное, что выдало его негодование.

— И почем же ты собирался купить…  меня…  у них?

— Они пытались продать информацию о твоем местонахождении, — поправился Михаил тихо, — цена вполне приемлема — то, что я предложил тебе при нашей прошлой встрече и от чего ты отказался. Но глупо вступать в финансовые отношения со своей собственностью, — он продолжал говорить, наблюдая за стариками в двух метрах от него. Осознав сказанное, они начали паниковать.