100 великих чудес природы - Бертиль Бертильевич Вагнер

тусклым пятном и не дает тени. Даже дикие животные в такие моменты теряют ориентацию. Рассказывают, что был случай, когда очень пугливые обычно газели во время «сухого тумана» спокойно шествовали в караване, идя между людьми и верблюдами.

Сахара любит напоминать о себе неожиданно. Бывает, что караван выходит в путь, когда ничто не предвещает непогоды. Воздух еще чист и спокоен, но в нем уже разливается какая-то странная тяжесть. Постепенно небо на горизонте начинает розоветь, потом принимает фиолетовый оттенок. Это где-то далеко ветер поднял и гонит в сторону каравана красные пески пустыни. Вскоре уже мутное солнце едва пробивается сквозь быстро несущиеся песчаные тучи. Становится трудно дышать, кажется, что песок вытеснил собою воздух и заполнил все вокруг. Ураганный ветер несется со скоростью до сотни километров в час. Песок обжигает, душит, сбивает с ног. Такая буря длится порой неделю, и горе тому, кого она застала в пути.

Но если в Сахаре стоит тихая погода и небо не затянуто поднятой ветром пылью, трудно найти более красивое зрелище, чем закат солнца в пустыне. Может быть, только полярное сияние производит на путешественника большее впечатление. Небо в лучах заходящего солнца каждый раз поражает новым сочетанием оттенков – это и кроваво-красный, и розово-перламутровый, незаметно сливающийся с нежно-голубым цветом. Все это громоздится на горизонте в несколько этажей, горит и сверкает, разрастаясь какими-то причудливыми, сказочными формами, а затем постепенно угасает. Тогда почти мгновенно наступает абсолютно черная ночь, темноту которой не в силах рассеять даже яркие южные звезды.

Конечно, самые желанные и самые живописные места в Сахаре – оазисы.

Алжирский оазис Эль-Уэдд лежит в золотисто-желтых песках Большого Восточного Эрга. С внешним миром его связывает асфальтированное шоссе, но таким оно значится только на карте. Во многих местах широкое полотно дороги основательно занесено песком. Телеграфные столбы утопают в нем на добрых две трети, и бригады рабочих с лопатами и метелками постоянно разгребают заносы то на одном, то на другом участке. Ведь ветер дует здесь круглый год. А даже слабый ветерок, срывая верхушки песчаных холмов-барханов, неуклонно перемещает песчаные волны с места на место. При сильном же ветре движение на дорогах пустыни порой полностью прекращается, и не на один день.

Как и все оазисы Сахары, Эль-Уэдд окружен пальмовой рощей. Финиковые пальмы – основа жизни для местных жителей. В других оазисах для того, чтобы напоить их водой, устраивают оросительные системы, но в Эль-Уэдде поступают проще. В сухом русле реки, протекающей через оазис, роют глубокие ямы-воронки и сажают в них пальмы. Под руслом на глубине пяти-шести метров всегда течет вода, так что корни пальм, посаженных таким образом, легко достигают уровня подземного потока, и орошения им не требуется.

В каждой воронке растет от пятидесяти до ста пальм. Воронки расположены рядами вдоль русла, и всем им угрожает общий враг – песок. Чтобы не оползали склоны, края воронок укрепляют плетнями из пальмовых ветвей, но песок все равно просачивается вниз. Приходится круглый год вывозить его на ослах или таскать на себе в корзинах. Летом, в жару, этой тяжкой работой можно заниматься только ночью, при свете факелов или в сиянии полной луны. В этих же воронках роют и колодцы для воды. Ее хватает и для питья, и для полива огородов. Удобрением служит верблюжий помет.

Финики и верблюжье молоко – основная пища земледельцев-феллахов. А ценный мускатный сорт фиников идет на продажу и даже экспортируется в Европу.

Столица алжирской Сахары – оазис Уаргла – отличается от прочих оазисов тем, что обладает… настоящим озером. Этот крохотный городок в центре пустыни располагает огромным по здешним меркам водоемом площадью в четыреста гектаров. Он образовался из воды, сбрасываемой с пальмовых плантаций после полива. Вода подается к полям и финиковым рощам всегда с избытком, иначе испарение приведет к накоплению солей в почве. Излишек воды вместе с солями сбрасывается во впадину по соседству с оазисом. Так и возникают в Сахаре искусственные озера.

Правда, большинство из них не так велики, как в Уаргле, и не выдерживают смертельной борьбы с песком и солнцем. Чаще всего это просто болотистые углубления, поверхность которых покрыта плотным, прозрачным, как стекло, слоем соли.

Но оазисы в Сахаре редки, и от одного «островка жизни» к другому приходится добираться по бесконечным дорогам пустыни, преодолевая солнечное пекло, горячий ветер, пыль и… искушение свернуть с дороги. Такой соблазн нередко возникает у путников и на древних караванных тропах, и на современных асфальтированных шоссе в этих неприветливых краях.

Когда перед измученным долгой дорогой путешественником возникают на горизонте желанные очертания оазиса, проводник-араб лишь отрицательно качает головой. Он знает, что до оазиса еще десятки километров пути под палящим солнцем, а то, что путник видит «собственными глазами» – всего лишь мираж.

ОЗЕРО ЧАД

(Нигер – Чад – Камерун – Нигерия)

К югу от знойных пустынь Северной Африки, почти в центре «черного континента», на стыке границ четырех стран раскинулось «море Сахары» – огромное озеро Чад.

Чад расположен не только в точке, где сходятся границы разных государств, но и на своеобразной границе природных зон: к северу от него лежит величайшая пустыня Земли – Сахара, а к югу – шелестящие высокими травами саванны Судана.

Именно с юга впадает в озеро крупнейшая из питающих его рек – Шари. Впрочем, если не считать возникающих летом, в период дождей, временных речек и ручьев, у Чада всего два притока.

Озеро в сердце Африки задавало немало загадок ученым. Некоторые из них остаются без ответа и по сей день. Правда, у представителей европейской науки было не так-то много времени для разгадки тайн Чада. Ведь до XIX века ни один европеец не ступал на берега этого водоема, хотя из записок арабских путешественников Ибн Баттуты и Льва Африканца было известно, что в глубине Сахары есть «море».

Только в 1823 году шотландец Клаппертон со своими спутниками Денемом и Аудни впервые прошел от Средиземного моря до озера Чад. Британская экспедиция обнаружила раскинувшееся среди песков бескрайнее водное пространство, которое даже не удалось нанести на карту.

Но когда тридцать лет спустя на берегу Чада побывал немецкий ученый и путешественник Генрих Барт, он увидел лишь сильно заросший болотистый водоем с редкими пятнами свободной водной поверхности.

Еще через двадцать лет, в 1871 году, уровень озера вновь начал подниматься, и на северной окраине его вышедшие из берегов воды затопили и разрушили простоявший не одно столетие город Нгагми.

Такие колебания уровня и