Дикий пес - Александра Лисина

Братья невольно качнулись назад, когда перед ними, как из-под земли, выросла пара плечистых молодцов, похожих друг на друга, как две капли воды. Рослых, в небрежно накинутых безрукавках, под которыми красовались загорелые, словно выкованные из бронзы тела. С хищными узкими лицами, цепкими серыми глазами, густыми гривами золотистых волос. И неповторимой пластикой диких зверей, от которой становилось не по себе.

Незнакомцы материализовались, будто из воздуха, мгновенно оглядели новоприбывших, а потом небрежно кивнули:

— Привет, Бел. Ты чего так долго?

Лакр внутренне поежился, когда по нему мазнул бесстрастный взгляд одного из незнакомцев, после которого возникло стойкое ощущение, что его не только заметили и оценили, но и высмотрели татуировку под рукавом, безошибочно угадали цвет, ранг и все тайные умения. Странные типы носили за спиной парные клинки, как темные эльфы, но ковка была очень странной: такой даже Терг не знал. Вроде на эльфийскую похожа, однако не совсем. Да и подумать о том, что бессмертные поделились с этой парочкой своими секретами…

Ивер наткнулся на откровенно прицельный взгляд и со смятением осознал: опасные звери. Матерые. Битые. И слишком быстрые для обычных людей. И ведь точно люди — уши нормальные, морды тоже человеческие. Правда, глаза какие-то сухие и… мертвые, что ли? Но когда они посмотрели на Белика, эта жуть куда-то ушла вместе с исходящим от непонятной парочки ощущением угрозы.

— Крес, Тосс… — кивнула Белка. — Ребят не троньте — они со мной.

— Новенькие?

— Не знаю. Там посмотрим. Эльфы, кстати, тоже свои. Особенно вон тот, похожий на бледную поганку.

— Наше уважение, ллер Тирриниэль, — ровно поприветствовали владыку незнакомцы, мигом забыв про побратимов. — Бел не говорил, что вы появитесь.

— Мы по делу, — кивнул Тиль, вопросительно глянув на Гончую, но та на него не смотрела. Она зачем-то отошла в сторону, тепло улыбнулась, неожиданно преобразившись и разом став какой-то мягкой, а затем вытянула вперед руки, словно хотела обнять весь мир.

— Ну, вот я и дома, малыши…

У перворожденных изумленно взлетели брови, когда из зияющего входа в Лабиринт с радостным рыком выскочила еще одна тень — вытянутая, подозрительно напоминающая распластавшуюся в прыжке кошку. Точнее, не простую кошку, а нечто гораздо более опасное, покрытое естественной костяной броней, вооруженное устрашающим набором клыков и когтей. Ужасающе быстрое, ловкое, проворное. Правда, хмера была еще маленькой. Ее костяной гребень только-только отвердел и стал топорщиться острыми иголками, плотно подогнанные пластины на спине еще не умели менять цвет на любой, какой ей вздумается, а гибкий хвост с шипом на конце казался непропорционально длинным… Он еще долго будет таким — до тех пор, пока маленькая самочка не достигнет своих истинных размеров. Однако раскосые глаза уже сейчас смотрели поразительно разумно, будто это не дикий зверь примчался на зов хозяйки, а еще один полноправный член семьи.

У братьев что-то противно сжалось в груди, когда этот монстр скакнул через всю поляну и с урчанием кинулся встречать гостей. Гончая, в свою очередь, бесстрашно поскребла жесткие пластины на загривке, что-то тихонько промурлыкав маленькой кошке. Но еще больше они изумились, когда из-за деревьев с неменьшей скоростью вылетела вторая фигурка и, едва не обогнав хмеру, со счастливым воплем повисла у Белика на шее.

Мальчишка… совсем еще мальчишка… лет десять или двенадцать, не больше. Ладный, загорелый и крепкий, как каждый тренированный и старательно воспитываемый боец. Босой, в одних полотняных штанах, небрежно закатанных до колен. С пышной копной черных волос, растрепавшихся от быстрого бега, с изящными тонкими пальцами и удивительно звонким голосом, похожим на журчание весеннего ручейка. За спиной у мальчика виднелись парные клинки гномьей работы.

Он с разбегу прильнул к груди Бел и жадно вцепился в куртку.

— Аилле! Наконец-то ты дома!

Белка крепко обняла пацана, с улыбкой слушая, как взволнованно колотится его маленькое сердечко. Пригладила растрепанные волосы, тихонько коснулась губами черной макушки, а потом отстранилась и строго спросила:

— Тор, Хиш, что вы тут без меня успели натворить?

Хмера смущенно кашлянула.

— Ты почему так долго? — Мальчик поднял на нее счастливые глаза, и вот тогда по поляне пронесся полный искреннего изумления вздох: мальчишка не был человеком!

Это было ясно по форме и длине заостренных ушек, по безупречному овалу лица, где уже сейчас просматривалось потрясающее сходство с пошатнувшимся владыкой Л’аэртэ, и по большим раскосым глазам, которыми он неотрывно смотрел на вернувшуюся Гончую, потому что там, на фоне знакомой изумрудной зелени, свойственной каждому перворожденному, отчетливо тлели алые отблески истинного «Огня жизни».

Тирриниэль охнул, чувствуя, как земля уходит из-под ног, и в поисках спасения схватился за плечо Ланниэля. Но молодой маг был в точно таком же ступоре, как и остальные, и смотрел на маленького эльфа, силясь уложить в голове какой-то простенький факт, но не мог — это было слишком невероятно.

— Боже мой… Бел!

— Вот видишь, Тиль, — тихо сказала Белка, повернувшись к эльфам. — Познакомься, это Тор, вернее, Торриэль илле Л’аэртэ. Младший сын хозяина Проклятого леса и твой внук, который ждал этой встречи почти одиннадцать лет. Уже владеющий «Огнем жизни» и начинающий постигать силу Лабиринта… Он единственное, что осталось у меня от Таррэна, и единственное, ради чего я еще живу. Тор, поздоровайся с дедушкой.

Мальчик повернулся к владыке и немедленно просиял.

— Привет, деда. Мне про тебя Лабиринт рассказывал!

У Тирриниэля посерело лицо, а сердце неожиданно дало сбой. Он судорожно вздохнул, припомнив выражение лица Белки, когда стало известно об исчезновении Таррэна, проступивший на нем неподдельный ужас и отчаяние при виде потускневшего родового перстня…

Вот теперь он понимал, почему она так долго не хотела их видеть. Понимал, почему упорно избегала общения даже со старшими детьми. Почему исчезла из Золотого леса, пряча бессильные слезы, и появилась лишь через несколько лет, ненадолго, только чтобы услышать от виновато вздохнувшего Тира, что с порталом возникли проблемы.

Таррэн просто не успел узнать о ее положении. Она сама узнала слишком поздно. И никак не думала, что не сможет порадовать мужа. А потом он исчез и до сих пор не подал ни знака, ни весточки, ни зова… Не было никаких доказательств, что он все еще жив. И вина за это полностью лежала на них — на трех дураках, решивших поторопить события и не прислушавшихся к ее просьбе. Позабывших о том, что она не ошибается, и о том, как она буквально молила их быть осторожнее. Молила не зря…

Владыка зажмурился и тихо застонал, проклиная тот день, когда отпустил сына в полную неизвестность. Затем вздрогнул снова, закрыл лицо руками и бессильно опустился на землю. Не видя ничего. Не замечая удивленных взглядов братьев. Не смея даже поверить в то, что оказался так слеп. Не понял ее. Не услышал. Не помог, когда она так в нем нуждалась. И не пришел сюда на десять лет раньше, чтобы, как сейчас, виновато сгорбиться и хриплым голосом прошептать: