Выбор сталкера - Олег Бондарев

– Здравствуйте, Дидье, – вымученно улыбнулся Зубов.

Получилось до того фальшиво, что француз невольно скривился. Впрочем, ученый живо напомнил себе, что сюда он приехал не старого «лягушатника» развлекать, а говорить о делах.

– Чему обязан вашим визитом? – спросил Дидье, усмиряя недовольство.

Он был весьма напряжен.

– А вы не догадываетесь? – сухо поинтересовался Виктор Викторович.

– Вы тоже узнали о случившемся в лаборатории… – сочувственно закивал француз. – Мое начальство шокировано, что греха таить? Мы не так много получили, но уже влили туда огромные, просто громадные деньги! Однако, конечно же, все понимают, что затраты неизбежны, и потому…

– Нужно сворачиваться, – безжалостно заявил Зубов.

«Лягушатник» удивленно выпучил глаза.

– Сворачиваться? – Он будто пробовал это слово на вкус. – Не хочу показаться грубым, Виктор Викторович, но это невозможно.

– Не вам мне рассказывать, что возможно, а что нет, – покачал головой ученый. – Что имеет начало, имеет и конец. Мы недолго поработали, но допустили слишком много ошибок. Нужно сворачиваться, пока нас не обнаружили.

– Это ваше решение? – гневно сдвинул брови Дидье.

– Естественно, нет. Я всего лишь приехал передать вам сообщение от моего руководства.

Француз надул щеки, шумно выдохнул. Качая головой, он подошел к окну и с тоской посмотрел на лабораторию, где двое ученых в зеленых халатах и такого же цвета респираторах увлеченно трудились над уставленным реактивами столом.

– Откуда возникла такая необходимость? – бросил «лягушатник» через плечо.

– Меня умиляет ваша беспечность, – заметил ученый. – Вы развернули лабораторию в Сосновке, вторую, полевую, в Боровом, на территории Зоны. Вы за копейки наняли свору бандитов-отморозков, с их помощью похищали людей, а также экспериментировали над больными Руффом, хотя мое начальство и я лично предупреждали вас о рисках…

– Не стоит читать мне нотации, Виктор Викторович, – скрипя зубами, сказал Дидье. – Это все можно легко исправить…

– Да ничего уже нельзя! – повысил голос Зубов. – Местоположение вашей лаборатории раскрыто! Возможно, прямо сейчас специальный отряд оперативников обыскивает здание больницы в Боровом…

– Что? – Дидье заметно побледнел. – Но почему… почему я узнаю об этом только сейчас?

– А вот это мне неизвестно! – саркастически воскликнул ученый. – Возможно, потому, что большинство ваших людей погибло во время последнего эксперимента с больным Руффом!

– Но Исай же… Он должен был все проконтролировать…

– Исай мертв.

– Откуда у вас эта информация?

– Откуда-откуда… оттуда! Источник, который заодно сдал нашим службистам и расположение вашей лабы. Все кончено, Дидье.

– И что это за «источник»?

– Да все тот же – сталкер Смычков.

– Я думал, о нем должен позаботиться Картузов? – нахмурился француз.

Брови Зубова взлетели на лоб.

– Постойте, – пробормотал он. – Так вы что, еще не в курсе последних событий?

– Я… – начал было Дидье, но запнулся.

Их взгляды встретились.

– Картузов умер, Исай тоже, – без тени сожаления сообщил Виктор Викторович. – Смычков выжил и притащил в Искитим какого-то ракового больного, которого ваши люди, Дидье, выкрали примерно неделю назад. К слову, тот парень, с Руффом, который практически до основания разрушил вашу лабу в Боровом, приходится этому больному родным братом. Хорошо же сработала ваша разведка, Дидье, нечего сказать!

Француз зажмурился и, качая головой из стороны в сторону, принялся массировать виски указательными пальцами.

– Не паникуйте, – сжалившись, подбодрил собеседника ученый. – В полевой лабе ведь нет информации об этом месте? Да и основное оборудование, насколько я помню, находится здесь…

– Мы отправили туда второй отряд, – тихо произнес француз.

– Что, простите? – не понял Виктор Викторович.

– Мы не могли отправить все необходимое в один присест, – пояснил Дидье, кусая губы. – И потому сначала туда пошли Исай с Быком. А через три дня – еще один отряд. Но они… они уже должны были вернуться, если там от лаборатории камня на камне нет!

Внезапно погас свет.

– Что еще за чертовщина?! – нервно вскрикнул Дидье в кромешной тьме.

Зубов буквально обмер.

– Похоже, каюк, – прошептал он.

Звук шагов, со щелчком включился фонарик. Луч света ударил Виктору Викторовичу в лицо, и тот невольно закрыл лицо руками.

– Вы в порядке, шеф? – раздался хриплый голос.

– Господи, Паяльник! – облегченно воскликнул француз. – Напугал! Это наш начальник охраны, – пояснил он Зубову. – Что со светом, Борис?

– У нас гости, – мрачно ответил Паяльник. – Они, походу, и вырубили.

– Что? – севшим от волнения голосом переспросил Дидье.

– Я мужика приметил, в черной маске с прорезями, – рассказал бандит. – На одной из камер он светанулся, а потом все погасло, я ж к вам и рванул.

– Твою мать! – очень по-русски выругался Дидье. – Одно к другому! Ну почему ваша страна так яростно отторгает наш эксперимент? Мы ведь всего лишь хотели помочь человечеству жить в гармонии с Зоной…

– К черту вашу патетику, скажите лучше, у вас тут есть черный ход? – перебил его Виктор Викторович.

– А? Ну да… Черт, вы не понимаете! – воскликнул Дидье. – Они потеряли все… Все!

– Потом будете руки заламывать, потом. – Ухватив «лягушатника» за локоть, ученый потащил его к выходу. – Сначала надо спастись, иначе рассуждать придется уже в тюрьме…

Слово «тюрьма» подействовало на француза, как холодный душ: Дидье встряхнул головой и стремглав устремился к огромному сейфу, вмонтированному в дальнюю от входа стену. Виктор Викторович хотел было отвесить ему отрезвляющую затрещину, однако за массивной дверью, к удивлению Зубова, оказался черный проем и лестница, уходящая во тьму.

– Скорей! – бросил «лягушатник» через плечо и, согнувшись в три погибели, первым засеменил вниз по ступенькам. – Сюда!

Зубов, недолго думая, устремился следом, а верный Паяльник освещал им путь фонарем.

* * *

Дежурившего у входа бандита с сигаретой боец СОБР бесшумно вырубил шокером и осторожно уложил к стенке. Затем, приоткрыв дверь, он швырнул внутрь «Зарю» и отхлынул в сторону. Изнутри вразнобой заголосили:

– Чо звякнуло?

– Куда, мля, свет подевался?

– Твою мать!

– Грана…

Грянул взрыв, от которого стекла вылетели из окон, а возгласы слились в один истошный крик.