Хуже, чем ничего - Екатерина Юдина

ломило и я не прекращая ворочалась на покрывале. Но как бы не старалась, все равно ощущала себя так, словно лежала на битом стекле. Кусала губы, ревела и до покраснения терла лицо ладонями.

В какой-то момент, Пармезан прыгнул на кровать и лег рядом со мной. Я до сих пор не успела его покупать. Кот был грязным, но я притянула его к себе и обняла. Думала, что Пармезану это не понравился. Он ведь кот со своеобразным характером, но Пармезан остался у меня в руках. Начал мурчать. Ластиться. Облизывать мне запястье.

— Хоть ты у меня есть, — прошептала. — Спасибо, Пармезан.

Кот поднял голову и посмотрел на меня, а я почесала его за ушком.

Мне стало легче далеко не сразу. Для этого мне пришлось осознать то, что произошло между мной и Дар-Мортером. Это было труднее, чем хотелось бы. Наверное, легче с крыши спрыгнуть.

Но, бесконечное количество часов проварившись в собственных мыслях, я кое-как справилась с этим. Наверное.

* * *

Наступило утро субботы. В первую очередь, пока еще никто не проснулся, я быстро покупала Пармезана, а затем отмыла душевую кабинку.

Обычно, в выходные я усиленно училась, но именно сейчас я нуждалась в моральной остановке, из-за чего вышла в магазин, накупила сыра и всю оставшуюся часть дня валялась с Пармезаном на кровати и смотрела сериалы.

— А ты, оказывается, красавчик, — я почесала кота за ухом. — Только и нужно было, что отмыть тебя.

Это и правда было неожиданно. Пармезан являлся самым обычным котом. Далеко не породистым и вообще найденным в подворотне рядом с помойкой, но, стоило отмыть его, как оказалось, что Пармезан не просто красив, а даже великолепен. Лучше всех котов, которых я видела за свою жизнь. Более того, он пушистый и шерсть у него такая мягка, блестящая.

Наверное, теперь я его легко смогу отдать. Нужно только сфотографировать и разместить в сети объявление, но, насколько же сильно не хотелось этого делать.

И как паршиво становилось от мысли, что оставить кота я не могла. Вообще. Никак. Его и так было опасно держать в общежитии, а в понедельник, ко всему прочему, вернется Бланш, а, учитывая наши взаимоотношения, она тут же побежит жаловаться на меня и рассказывать про Пармезана.

То есть, мне нужно было что-нибудь придумать до понедельника. От этой мысли было еще тяжелее. Она буквально разъедала изнутри. А ведь и так было паршиво. На грани. Но я решила еще хотя бы немного не заморачиваться и просто побыть с Пармезаном.

* * *

Выходные прошли слишком быстро. Словно бы вовсе по щелчку пальцев. И вот, в воскресенье вечером, вернувшись с подработки, я вновь лежала с Пармезаном на кровати. Смотрела на потолок. Много думала.

Затем, потянувшись к телефону, некоторое время листала новостные ленты. Почему-то зашла в университетский чат и увидела, что студенты до сих пор обсуждают ту чертову книгу.

Причем, вообще не было заметно, чтобы новость о ней хоть немного поутихла. До сих пор скидывали скрины. Множество. И бесконечные сообщения. Читать их у меня не было ни малейшего желания. Я и так скользнула взглядом по нескольким и тут же вышла из чата.

Насколько же сильно меня там грязью поливали. И выгляжу я не так и вообще не девушка, а черти что. На роль главной героини никак не подхожу. Что в книге меня явно приукрасили, чтобы хотя бы читабельно было, а в жизни на меня даже смотреть неприятно. Кто-то даже вспомнил о том, что я на первом месяце обучения тарелку в столовой упустила. Меня тогда толкнули, но об этом не упоминалось.

В сторону Дар-Мортера в чате не было написано ни одного плохого слова. Во всяком случае, я не видела. Разве что, опять-таки, скидывали скрины отрывков из книги, где он занимался тем, чем в жизни никогда не стал бы. То есть, был милым и покладистым парнем. А еще становился передо мной на колени и целовал ступни. Опять-таки, после этого следовало поливание меня грязью.

Выйдя из чата, я обняла Пармезана и опять посмотрела на потолок.

А затем, почему-то решила открыть саму книгу.

Мне явно было мало боли, раз я все-таки решила это сделать.

Но я не стала читать все. Только отрывки. Например, то, как мы с Этьеном встретились в университете перед лекциями. Судя по всему, были после ссоры, но он взял меня за руку и повел в пустую аудиторию, где стал целовать.

На этом моменте я перелистнула. Открыла отрывок, в котором мы были на свидании, которое закончилось тем, что Дар-Мортер начал раздевать меня прямо на столе.

Дайон была права. Мы тут прямо как кролики какие-то.

Я открыла еще одну главу. В ней я находилась в своей комнате в общежитии и явно собиралась куда-то идти.

Без особого интереса скользнув взглядом по тексту, я уже собиралась переключить на следующую страницу, как внезапно замерла.

Там было написано: «Пришлось торопиться. Поэтому, открыв верхний ящик прикроватной тумбочки, я быстро отбросила прозрачную сумку с резинками и достала расческу. Но, как на зло, она зацепилась за бижутерию. Пришлось тратить время на то, чтобы ее распутать»

Я еще раз перечитала этот отрывок. И еще раз.

А затем резко села и открыла прикроватную тумбочку. Верхний ящик. И посмотрела на свою прозрачную сумку с резинками, расческу и бижутерию, которая у меня имелась, но я ее не носила. Все эти вещи лежали в тумбочке еще с момента моего заселения в общежитие.

По спине пробежал холодок.

Я опять прочитала тот отрывок.

Что. Это. Значит?

Качнув головой, я попыталась заверить себя в том, что это лишь совпадение, но уже теперь мне стало настолько не по себе, что тело сковало едким напряжением и я, кусая губы, начала быстро листать книгу, выискивая те моменты, в которых была описана моя комната.

И с каждым таким найденным отрывком мне становилось действительно страшно.

Моя комната не просто была хорошо описана. До мелочей. Конечно, за последние месяцы я кое-что переставила, но, тем не менее, прекрасно помнила, как расставила вещи, когда только приехала сюда. И в книге все это было.

Не выдержала я в тот момент, когда нашла отрывок, в котором был описан мой шкаф. Вернее, отсек с нижним бельем. Я трусы и лифчики раскладываю по порядку в отдельные коробочки и даже это было в книге. Как и описание некоторого моего нижнего белья.

— Что это такое? — спросила, сжимая телефон с такой силой, что, казалось, еще