Святитель Григорий Богослов. Сборник статей - Григорий Богослов , святитель (Назианзин)

Тематизация эта состоит в единстве предмета, хотя и не всегда выдерживаемом со всей строгостью, так как проповедник, о чем бы ни говорил, никогда не упускает случая возвратиться к главному предмету всей своей проповеднической деятельности – к догматическому учению о Троице, которое и вставляет нередко в проповеди, не имеющие в целом догматического характера[842]. Иногда тема проповеди и прямо высказывается проповедником: так видим в Слове о бегстве в Понт, где Григорий прямо говорит, что речь его будет иметь предметом объяснение причин бегства и причин возвращения. Подобным образом в следующих случаях: «Теперь предназначу другую цель слову —…как правдивы весы Божий и какие воздаяния находит для себя нечестие»[843]; «Примите слово о любви к бедным»[844]. Иногда в приступе намечается предмет Слова: «Любезный мир, вожделенный делом»[845] и т. д. Затем, в структуре проповеди большей частью нет внешнего схематизма, то есть ясного обозначения составных частей Слова или деления, какое видим в Слове на Святое Крещение[846] или в Слове Горгонии[847] и еще[848].

Вообще, риторически правильная внешняя структура Слова не составляет предмета заметной нарочитой заботливости проповедника: мысли его в гениальном изобилии, хотя и в сжатом, компактном виде, всегда в более или менее остроумных и своеобразных комбинациях, текут вполне свободно, в стройной логической ассоциации, правильность которой мало нарушают бесчисленные детальные уклонения от непосредственного предмета речи, которые плодит его гениально изобильная мысль.

Большая часть Слов имеет искусно составленное вступление, иногда очень длинное, например в «Слове о любви к бедным», а также в «Слове на Пасху»[849], где проповедник сам влагает в уста слушателей жалобу на необычайную длинноту вступления: «„Что нам до сего, – скажет кто-нибудь, – гони коня к цели, любомудрствуй о том, что относится к празднику и для чего собрались мы ныне“. Так и сделаю, хотя начал несколько отдаленно, принужденный усердием»[850]. Содержание вступления заимствуется то от внешних обстоятельств проповедника (например, в Словах 1, 36, 17), то от пороков слушателей (Слова 6, 20, 32), то от величия и важности праздника (Слова 45,1,38,39,45), то состоит из краткого повторения сказанного в предыдущем Слове (Слова 28, 30, 31, 40) и др. Как на образцовые можно указать на вступления в Словах на Богоявление[851], по случаю градобития[852], о самом себе[853] и во всех панегириках. Более краткие вступления – в Словах о бегстве в Понт и на день Маккавеев.

Заключения в проповедях Григория весьма разнообразны: то он повторяет кратко содержание Слова (Слово 35), то просит себе помощи (Слова 3,7,45), то обращается с молитвой к Троице или воспоминаемому святому[854] (Слова 21 и 43), то увещевает слушателей к соблюдению тех или иных предписаний нравственности (Слова 1, 2, 6, 11, 14, 16), иногда сильно (Слова 22 и 29), иногда кротко и нежно (Слова 19 и 37). Лучшее из заключений – это прощальное обращение в Слове к 150 епископам.

Доказательства мыслей в проповедях Григорий заимствует из Священного Писания, из разума – через остроумные диалектические рассуждения, из жизни – в виде сравнений и примеров. Тексты из Священного Писания приводятся в проповедях Григория в изобилии (что обнаруживает в проповеднике вполне специальное знание Священного Писания), они искусно вплетены в речь оратора то в качестве доказательств от авторитета слова Божия, то лишь для выражения словами Писания собственных мыслей проповедника, чрез что вся речь проповедника обретает вполне библейский облик. В начале проповеди, как исходный пункт Слова, библейские тексты у Григория почти не употребляются. Хотя не часто, но встречается у него аллегорическое толкование текстов Священного Писания, как, например, во втором «Слове о богословии» – восхождение Моисея и Аарона на гору; во втором «Слове на Пасху» – объяснение пасхального агнца[855]. Особенно любит Григорий объяснения через сравнения и примеры. Духовный пастырь сравнивается с пастухом овец; жизнь человеческая – с морем; сердце, богатое добродетелями, – с кораблем, нагруженным благородными товарами; еретик – с вином, смешанным с водой; изнеживающее и слабое воспитание – с паутиной; свою привязанность к Василию Григорий сравнивает с прилипчивостью полипа; себя самого, окруженного врагами, – с высоким деревом, обуреваемым ветрами; жителей Константинополя в момент своего прибытия в этот город – с кораблем, погружающимся в воду, с пылающим в пожаре домом, с осажденным городом; Афанасия – с алмазом и магнитом, Василия – с орлом, себя самого – с солнцем, еретиков – со змеем, хвост которого движется и после того, как сам он убит; Христос для одних – спасение, для других – погибель, подобно тому как солнце для здоровых глаз увеличивает силу зрения, а для больных – уменьшает; мир, из которого познается его Создатель, – с прекрасно настроенной цитрой. Из примеров, приводимых Григорием, лучшие – из священной истории. Из других способов объяснения чаще встречаются антитезы и пословицы (одна ласточка не делает весны[856]; у источника терпеть жажду; холодное железо – твердо; часто падающая капля пробивает камень; всякого гнетет своя ноша; не каждый может перейти Гадес и т. д.). В обличениях еретиков встречаются ирония и сарказм. Вообще следует заметить, что, несмотря на всю любовь к искусственной художественности речи и особенную способность проповедника к такой речи, ему удается быть иногда вполне простым и ясным в изложении, особенно в Словах нравоучительных. Теоретически же он несколько раз высказывается за обязательность для проповедника полной простоты и безыскусственности (в «Слове о любви к бедным», в четвертом «Слове о богословии», в Слове к 150 епископам и др.).

Наконец, к числу особенностей речи Григория относится и то, что он, весьма нередко говоря об одном и том же предмете в различных местах, повторяет сказанное прежде буквально, и не отдельные только выражения, но и целые отрывки[857]. В другом писателе это служило бы признаком слабости дарования, а в проповедях Григория это служит доказательством того, как разборчив он был и осмотрителен в выборе форм речи, как заботился о том, чтобы как вся речь, так и каждое его слово были достойным выражением его высоких мыслей.

Неизвестный автор

Красноречие святого Григория Назианзина

Св. Григорий Назианзин родился в 325 году[858]. Он вместе с Василием, своим неразлучным другом, занимался науками в Афинах; в 361 году был посвящен отцом в пресвитера; вместе с Василием и Григорием Нисским с действительной убедительностью защищал Никейский символ веры. Чрез посредство Василия Григорий поставлен был в епископа, потом сделался помощником своего