Бывший муж - Ольга Рузанова

мебель в прихожей, то не подает вида. Отдает мне пальто и снимает сапоги.

— Пойдем, — беру ее ладонь, но она тут же пытается ее выдернуть.

Не позволяю. Сжимая ее прохладные пальцы, веду сразу на второй этаж.

— Я не буду здесь, — проговаривает взволнованно.

— Мы просто поговорим.

Согласно кивает и немного расслабляется.

Поднимаемся наверх и идем по коридору до первой двери. Комната, расположенная напротив нашей спальни.

— Ты сделал ремонт? — догадывается она.

— Да, — толкаю дверь от себя и отхожу в сторону, — посмотришь?

С опаской взглянув на ее лицо, вижу, как одна за другой меняются на нем эмоции. Непримиримость, растерянность, подозрительный блеск в глазах.

— Нравится?

— Мило, — выдавливает сипло.

Стоит у входа в комнату и дальше не проходит.

Не готова?

— Маш, посмотри, неужели не интересно?

— Мне нравится. Очень красиво.

— Иди сюда! — тяну за руку из этой комнаты и веду в детскую.

Мой настрой на сдержанность и конструктивный диалог трещит по швам.

— Что это? Для кого? — спрашивает дрожащим голосом, глядя на светильник под потолком в форме розового самолета.

— Для детей.

— Каких детей, Руслан?

— Наших с тобой, — отвечаю резко.

Маша так же резко оборачивается и, стиснув зубы, смотрит на меня с вызовом. В глазах пламя полыхает, губы заметно бледнеют.

— У нас не будет детей, — шипит еле слышно, — зачем ты все портишь?

— Я пытаюсь исправить то, что натворил. Ты мне совсем не хочешь помочь?

— Боже… Руслан, есть вещи, которые невозможно исправить!

Это все не так. Она не права сейчас. Исправить нельзя только смерть. Для всего остального должен быть шанс!

— Маша, — кладу руки ей на плечи, немного сжимаю.

Она неопределенно ведет головой, но хотя бы не отталкивает.

— Маша, посмотри на меня… — поднимает глаза, в них слезы, — так нельзя, Маш… Нельзя всю жизнь лелеять свои обиды. Я раскаиваюсь! Я бы все на свете отдал, чтобы повернуть время вспять! Но это мне неподвластно!

— Я знаю! — выкрикивает приглушенно, — если бы я могла, я бы простила! Но я не могу!

— Давай попробуем! Мы имеем право на шанс!.. Пожалуйста, Маша!..

— Я не верю… — всхлипывает она, — как такое можно забыть?.. Ты бы забыл?..

— Мне тоже придется кое-что забыть, Маша! И мне тоже придется работать над этим, но я готов!

Закусив губы, жена качает головой, по щекам бегут слезы.

— Прости меня, девочка, — прижимаю к груди и зарываюсь пальцами в волосы, — попробуй простить и поверить… Мы же любим, Маш…

— Любим?.. — хмыкает в мое плечо, — от нее ничего не осталось, Руслан… Ты растоптал ее. Ты стрелял в нее…

— Не говори так… Я всегда любил только тебя.

Маша прерывисто вздыхает и, отстранившись, закрывает лицо руками. И тут меня сносит волной отчаяния. Кидает в воронку, закручивает и швыряет в скалы.

Внезапно приходит понимание, что нет никаких шансов. Нет у нас будущего. И никаких детей никогда не будет.

Что не поможет ни мое раскаяние, ни ремонты, ни даже дом за городом, который я для нас купил недавно.

Маша не справится.

Волосы на загривке встают дыбом, а зародившийся в животе дискомфорт быстро трансформируется в острую режущую боль в груди.

От нехватки кислорода темнеет в глазах. Я больше не знаю, что еще сказать.

— Руслан… прости, но зачем это все? Чем тебя не устраивал прежний формат отношений?

— Встречаться тайком по гостиницам? С собственной женой?

Снова всхлипнув, Маша начинает плакать. А я даже обнять не могу — настолько я в ауте.

Гоняю кислород через легкие в надежде, что боль вот-вот отступит. Не выходит нихрена.

Я ее потерял.

Мать вашу, потерял навсегда!

— Маша! — срываюсь к ней, — я понял! Давай переиграем! Ничего не было сейчас, забудь! Если до конца жизни нам придется встречаться раз в неделю, то я согласен!

— Зря мы это начали… Я не хочу больше встреч.

Я замолкаю, наблюдая за тем, как, окинув комнату тоскливым взглядом, она выходит. Шагаю за ней.

В полнейшем ступоре иду за ней до прихожей и молча смотрю, как она одевается.

— Плохая идея, Руслан… прости.

Глава 67

Меня хватает всего на несколько дней. За семь дней я прохожу семь кругов ада. От твердой решимости не видеться с бывшим мужем больше никогда до желания поехать к нему прямо сейчас.

Эти решения менялись по нескольку раз в день.

Я много думала. На работе, по пути на работу и домой, перед сном и даже во сне.

Я ему верю. В его раскаяние и чувства ко мне. Он хочет меня вернуть, и это не принцип или уязвленное самолюбие. Ему действительно это необходимо.

Проблема во мне. Я страшно боюсь, что не справлюсь. Погрязну в сомнениях, не смогу выбраться из паутины своих обид и в итоге все испорчу.

Я до липкого ужаса боюсь превратить нашу семью в союз двух разочарованных людей. Это будет конец.

Но осознание того, что этот конец уже наступил, что тоскливые серые будни, в которых я сейчас живу, это и есть мое будущее, заставляет испытывать по-настоящему животный ужас.

Это страшнее самой смерти.

Зачем он все испортил?! Зачем вынуждает меня рвать тонкую ниточку, что связывает нас?

В кабинете, как это всегда бывает в обеденный перерыв, никого. Сложив руки на столе, я пристраиваю на них голову. Закрываю глаза и снова разглядываю Руслана. Такого, каким он запечатлелся в моей памяти после нашей последней встречи.

Хмурый, усталый, в домашней одежде.

Я скучаю. Зря я сказала, что не хочу больше встреч. Я очень хочу. Он ждет моего сообщения, а я никак не решусь его отправить, потому что делать вид, что не было того разговора мы оба не сможем.

Секса без обязательств больше не получится.

Зачем он все испортил?..

Поворачиваю голову и беру со стола телефон. Зажав его в ладони, чувствую, как сердце, разгоняясь, начинает греть кровь. Виски ощутимо давит.

«Сегодня в восемь» — отправляю, сразу трусливо гашу экран и выпрямляюсь.

Просто слишком рано еще ставить точку. Когда-нибудь мы ее поставим, но позже…

Вторая половина рабочего дня тянется как резина, изводя и без того мою расшатанную нервную систему.

Ответа нет. Более того, сообщение не прочитано.

Наверное, Руслан снова летит в свой Бельск или возвращается из него.

Несколько раз порываюсь удалить послание, но в итоге оставляю. Пусть прочтет — неизвестно, когда в следующий раз я решусь написать ему.

После работы я срываюсь раньше всех. Застегивая пальто на ходу, широким шагом иду к черному седану, в котором меня ждет Сафрон.

— Добрый вечер.

Кивнув, он дожидается, когда я