Земля без людей - Алан Вейсман

Крышка крепится герметиком собственного изобретения компании на основе бутила, припаивающим ее к бесшовной пластмассовой оболочке. Герметик, по словам Пазара, должен быть самым прочным. Он упоминает крупную частную лабораторию в Огайо, отчеты которой о тестировании также не разглашаются. «Они нагревали его, облучали ультрафиолетом, замачивали в кислоте. В отчете о тестировании говорится, что он протянет миллионы лет. Может, я бы и не поверил, но там работают доктора наук. Представьте, что в будущем археологи будут находить только эти прямоугольники из бутила».

Чего они точно не найдут, так это признаков бывшего человека, на которого были потрачены все эти деньги, химия, устойчивые к радиации полимеры, находящиеся под угрозой исчезновения лиственные породы деревьев и тяжелые металлы – как и красное дерево и орешник, вырванные из Земли только для того, чтобы закопать обратно. Без поступления еды для обработки энзимы тела превратят в жидкость ткани, не съеденные другими бактериями, смешивая результаты в течение нескольких десятилетий с кислотной похлебкой из бальзамических соков. Это будет еще одним тестом для герметика, защитной оболочки и АБС-смол, но они легко его пройдут, пережив даже наши кости. Если те самые археологи появятся прежде, чем бронза, бетон и все остальное, за исключением бутилового герметика, растворится, все, что останется от нас, – это несколько сантиметров человеческого супа.

В таких пустынях, как Сахара, Гоби и чилийская Атаками, в которых происходит практически полное иссушение, периодически находят мумифицированные природой человеческие останки с нетронутыми волосами и одеждой. Тающие ледники и вечная мерзлота также иногда отдают давно умерших, удивительно сохранившихся предков нас, живущих, вроде того одетого в кожу охотника бронзового века, найденного в 1991-м в итальянских Альпах.

Однако для тех, кто сейчас жив, мало шансов оставить долгий след. Редко когда в наши дни кто-то оказывается покрытым богатым минералами илом, которые со временем заменяют костную ткань, пока мы не превращаемся в камни в форме скелета. По одной из самых странных прихотей мы лишаем себя и своих близких возможности получить по-настоящему долговечный памятник – окаменение – экстравагантными методами защиты, которые, в конце концов, всего лишь не дают нам испачкать Землю.

Шансы уйти всем вместе, не говоря уже о том, что это произойдет скоро, малы, но в рамках возможного. Вероятность того, что умрут только люди, оставив все остальное как есть, еще меньше, но все же отлична от нуля. Доктору Томасу Ксиазеку, начальнику Подразделения по отдельным возбудителям заболеваний Центра по контролю и профилактике заболеваний США, платят за беспокойство о том, что может унести миллионы наших жизней. Ксиазек – бывший военный ветеринар-микробиолог и вирусолог, он дает консультации по вопросам начиная от угрозы биологических атак и заканчивая опасностью, связанной с неожиданным переключением вируса с других видов, вроде вызывающего атипичную пневмонию, который он помог описать.

Какими бы ни были мрачными сценарии, особенно в эпоху, когда многие из нас живут в колоссальных банках Петри, именуемых городами, где скапливаются и процветают микробы, Ксиазек считает, что не может появиться возбудитель инфекции, способный уничтожить весь вид. «Такому нет прецедентов. Мы работаем с самыми опасными, но даже они оставляют выживших».

В Африке периодические ужасы вроде Эболы или марбургской вирусной болезни выкашивали жителей деревень, миссионеров и такое количество работников здравоохранения, что оставшиеся бежали из госпиталей. В каждом из случаев цепь заражений прерывало простое требование к сотрудникам носить защитные костюмы и мыться с водой и мылом – которых часто не хватает в бедных районах, где такие заболевания, как правило, и начинаются, – после контакта с пациентами.

«Основная защита – гигиена. Даже если кто-нибудь попробует специально вызвать заражение Эболой, вы можете получить несколько вторичных случаев в семьях и у сотрудников больниц, но при достаточных мерах предосторожности вирус быстро умрет. Если только не мутирует в нечто более жизнеспособное».

Высокоопасные вирусы, подобные Эбола и Марбургу, начали свою жизнь на животных – скорее всего, на плодоядных летучих мышах – и распространились среди людей через биологические жидкости. Поскольку Эбола поражает дыхательные пути, исследователи из армии США в Форт-Детрике, штат Мэриленд, проверяли, сможет ли террорист состряпать начиненную этим вирусом бомбу.

Шансы уйти всем вместе, не говоря уже о том, что это произойдет скоро, малы, но в рамках возможного.

Они создали аэрозоль, способный распространить болезнь среди животных. «Но, – говорит Ксиазек, – он не делает вдыхаемые частицы достаточно маленькими, чтобы они легко передавались между людьми через кашель и чихание».

Но если одна из разновидностей Эболы, Рестон, мутирует, у нас появится проблема. В настоящий момент она убивает приматов, но не людей; однако, в отличие от других видов Эболы, она распространяется воздушным путем. Аналогично, если высокоживучий СПИД, передающийся сейчас только через кровь или семя, начнет жить в воздухе, он сможет погубить целый вид. Ксиазек полагает, что это маловероятно.

«Может быть, он и сменит способ передачи. Но текущий вариант на самом деле имеет преимущество для выживания ВИЧ, потому что позволяет жертвам заниматься его распространением. Он не случайно занял эту нишу».

Даже самый смертельный грипп, передаваемый воздушным путем, не сумел стереть всех нас с лица земли, потому что люди со временем выработали иммунитет и пандемии прекратились. Но что если психически ненормальный, хорошо подкованный в биохимии террорист сотворит нечто, что будет развиваться быстрее, чем мы способны вырабатывать сопротивление, – может быть, за счет скрепления генного материала с гибким вирусом атипичной пневмонии, который может распространяться как половым путем, так и по воздуху, причем до того, как Ксиазек поможет его уничтожить?

Ксиазек допускает, что можно вывести вирус, отбирая его по смертоносности, но, как и с трансгенными пестицидами, результат генетических манипуляций не гарантирован.

«Так было с искусственно выведенными комарами, менее способными передавать вирусные инфекции. Когда их выпустили в природную среду, они оказались не слишком конкурентоспособными. Это не так просто, как придумать. Чтобы перепаковать это в инфекцию, потребуются целые констелляции генов, которые позволят заразить клетку организма-носителя, а затем дадут потомство».

Он грустно посмеивается. «Занимающиеся этим люди могут погибнуть в процессе. Можно сделать более простые вещи с куда меньшими усилиями».

Все еще не получив идеальных способов контрацепции, мы можем пока что не опасаться мизантропических заговоров по стерилизации всей человеческой расы. Время от времени Ник Востром, руководящий оксфордским Институтом будущего человека, вычисляет вероятность (повышающуюся, по его мнению) наличия риска прекращения человеческого существования. Его особенно интересует потенциал нанотехнологий увести не в том направлении, случайно или намеренно, или суперинтеллекта, вышедшего из-под контроля. Однако в обоих случаях, отмечает он, до появления возможности создания медицинских машин размером с атом, которые будут контролировать наши кровеносные системы, убивая болезнь, а потом примутся и за нас, или роботов с возможностью самовоспроизводства, которые переполнят планету или выживут нас с нее, «остаются еще десятки лет».