Сладкая парочка - Владимир Гусев

Стас, пожав плечами, отстегнул старику еще одну купюру. Тот принял ее так, словно это была звезда Героя России.

— Всегда к вашим услугам, господа. Но мне тоже пора, — заторопился он и, подхватив портфель, быстро вышел, не попрощавшись.

Стас и Влада вышли следом. На плече Стаса была черная сумка, в руке — учебник химии.

— Ты что, к экзаменам готовишься? — удивилась Влада.

— В свободное от работы время, — буркнул Стас.

Он задержал Владу на крыльце — видно, не хотел, чтобы гример видел, в какую из пяти стоявших у подъезда машин они сядут. Но старик, ни разу Не оглянувшись, быстро дошел до угла дома и исчез.

Стас открыл дверцу белого «гольфа», помог сесть Владе, потом сел сам.

Влада пристегнулась.

— А почему ты сказал, что мы будем со стариком сотрудничать? — спросила она, едва машина тронулась. — Опять готовишь запасной вариант?

— Нет. Я солгал. У гримера должен быть интерес держать язык за зубами — по крайней мере до тех пор, пока Самохвалов не исчезнет из этой квартиры, а там — ищи ветра в поле…

Влада чуточку повеселела.

Стас старается предусмотреть — иногда на ходу, в считанные секунды — каждую мелочь. Может, в этот раз им повезет и поводов для встреч с гримером больше не будет? А ведь он наверняка запомнил ее лицо и запросто сможет составить фоторобот. Впрочем, зачем? Никакого преступления ведь совершено не было… Пока.

— А ты не боишься, что, когда мы с Возняковым приедем сюда через два часа, нас будет ждать наряд милиции?

— Боюсь, — вздохнул Стас. — Но гример боится еще больше. Он же не знает, что нас только двое. Думает так: ну хорошо, этих двоих возьмут. Но пока их расколют — другие десять раз успеют меня убить, и не только меня.

— А кого еще?

— У гримера от двух жен трое детей и шестеро внуков и внучек, которых он безумно любит. Ему и деньги-то нужны, чтобы внуков-внучек привечать. Их к нему на каждые выходные привозят. Он ухитрился сохранить хорошие отношения и с бывшими женами, и с детьми, и всех внуков-внучек между собой сдружил. Возможно, впрочем, это заслуга не его, а третьей жены, с которой он сейчас живет. Она очень любит детей, замужем третий раз, но своих так и не было. Она, наверное, и старика выбрала именно за плодовитость. В общем, вряд ли гример захочет рисковать своими внуками, а ведь мы в его глазах — хладнокровные убийцы, которые не остановятся ни перед чем.

По Каширскому шоссе, как обычно, машины мчались сплошным потоком. Стас, замолчав, старался четко держать дистанцию.

Влада тоже замолчала.

А разве это не так? Разве они — не хладнокровные убийцы, замочившие и замгенпрокурора, и Заваруху, готовые убрать Кукловода и обоих его штампованных? И ведь рука ни у Стаса, ни даже у нее не дрогнет. Еще и радоваться будут, если удастся убить всех троих…

Свернув на Пролетарский проспект, Стас остановился, тщательно обтер платком и завернул в вырванный из учебника листок пули и гильзы, добавил к ним обрывки черной ленты и марли, вышел из машины и выбросил все в большой мусорный контейнер.

Метро «Царицыно» было уже недалеко. Место для парковки Стас нашел достаточно быстро.

— Я подхожу к киоску, ты зыркаешь по сторонам, — по обыкновению распределил он роли. — Чуть что не так, стреляй из пистолета вначале поверх головы для устрашения, потом в бедра, чтобы задержать. У тебя обойма с резиновыми пулями?

— Да. Думаешь, нам что-то угрожает?

— Вряд ли, — беззаботно сказал Стас. — Но, как говорили в тридцатые, «лучше быть начеку, чем в чека».

— Откуда ты знаешь, как говорили в тридцатые?

— Дед отцу рассказывал, а он мне, когда я был маленьким. Отец много чего про своих родственников рассказывал. Хотел, чтобы я четко знал, какого роду-племени, и чтобы не опозорил свой, довольно славный в прошлом, род.

Влада не ответила. Она знала: оба они сейчас подумали об одном и том же.

Оба они навсегда опозорили свои роды. Но со Стаса спрос больше: он мужчина и, возможно, продолжатель рода. А она… Впрочем, если у нее родится сын и станет знаменитым, и кто-то начнет изучать генеалогию, то и мать знаменитости будет отмечена на дереве, а значит, и род отца, прервавшийся на ней, тоже. Вернее, не прервавшийся, а пошедший по линии младшего брата отца — у него растут сын и дочь.

— Ты за обстановкой следишь? — нахмурился Стас.

— В оба, — спохватилась Влада.

— Тогда отстань на десяток шагов и прикрывай мне спину. Да и сама оглядываться не забывай.

— Через каждые сорок секунд.

— Почему через сорок?

— Потом объясню, потом…

Народ в этот ранний час спешил в основном к метро. Но «собачий» киоск уже работал — видно, и в это время находились покупатели, а значит, на месте были и те, кто удовлетворял их спрос. Капитализм-с…

Стас, слегка покачивая черной сумкой, подошел к киоску, а Влада начала зыркать по сторонам.

Она обратила внимание на мужчину, читавшего газету. Стоял он так, чтобы видеть через верхний край газеты «собачий» киоск и действительно время от времени поглядывал на него.

Ну и что? Кто знает, что они сейчас подъехали к киоску? Кто будет их караулить здесь и зачем?

Стас о чем-то поговорил с киоскером, вручил ему черную сумку — киоскер явно отказывался, но потом все-таки взял ее, — и быстрым шагом пошел к «гольфу». Влада еще раз бросила взгляд на подозрительного мужчину — к нему как раз подошла стройная молодая женщина в модном приталенном пальто — и поспешила вслед за Стасом.

— Ну что? — спросила Влада, усаживаясь на переднее сиденье.

— Пусто, конечно, — улыбнулся Стас. — Но зато я вернул Пете сумку с «инструментом». Если нам не удастся захватить Карабаса, от Пети он узнает, что мы выполнили задание, но гонорар не получили и очень по сему поводу расстроились. У нас появится какое-никакое оправдание. Ради чего все, собственно, и затевалось.

— А зачем я зыркала по сторонам?

— Ради тренировки. Кто, например, тебе показался подозрительным?

— Ты.

— Что, неестественно себя вел?

— Терпимо. Но ты ничего не купил в киоске и зачем-то всучил продавцу сумку, которую тот явно не хотел брать.

— Умница! — огорчился Стас. — И почему я не догадался купить у него собачий корм? Тем более что я перед одной дворнягой в долгу.

Он посмотрел на часы.

— Как раз успеваем. Впереди — самая захватывающая часть спектакля.

— Я бы предпочла в это время быть не на сцене, а в ложе бенуара. И даже, пожалуй, не в ложе, а в школе. У нас сейчас как раз литература. Образ Наташи Ростовой в романе Льва Толстого «Война и мир».

— Мы еще будем с тобой читать хорошие книжки. Вот отыграем спектакль…