Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

не транспорт, а что-то вроде тесного и неудобного предмета одежды, словно созданного для того, чтобы мы не расслаблялись: втиснулся кое-как и полетел. В иллюминаторе челнока видны крупные, с острыми лучами, звёзды. Голубое полушарие Земли заманчиво светится на теле необъятного космоса: даже отсюда можно различить материки, океаны и облака. Наша чудесная прародина уже одним своим присутствием внушала уверенность и спокойствие, какое внушает детям добрый старший брат. Двигатель мурлычет в ожидании запуска. Грузы лежат в хвостовом отсеке, «Сколопендра» спит, по-кошачьи свернувшись на потолке, мы усаживаемся плечом к плечу, все еще с трудом веря в реальность происходящего.

– Кэт! Задраивай люк! – командую я сестре по внутренней связи и, получив в ответ чёткое «Есть!», герметизирую летательный аппарат и запускаю отстыковку. Шлем пока можно открыть, чтобы не расходовать воздух из баллона. В течение пяти минут слышится мягкое жужжание, а затем громкий щелчок сообщает нам о том, что можно запускать двигатели.

Как это всегда бывает при посадке из космоса, всем нам кажется, что это не мы опускаемся на Луну, а она бросается навстречу челноку с огромной скоростью. Даже Вайолет притих, вжавшись в свое кресло и поджав губы. Когда же пальцы модификанта вцепляются мне в плечо, остается благодарить наших инженеров за крепкий скафандр. За время, что мы c Вайолетом бок о бок провели на «Апсаре», я успел узнать больше об улучшениях его тела; кисти рук, рёбра и самые крупные кости в его теле, кроме таза и черепа – искусственные. И даже позвонки надёжно защищены слоем прочного и эластичного минерально-белкового композита, отчего заметно выступают на теле.

– Kак же мышцы, сухожилия? – удивился я тогда. – Как они-то выдерживают вес твоих костей?

– Да ты шутишь! – Вайолет даже обиделся. – Я раньше, что ли, слабеньким был? А наш с тобой бег с грузами каждый день? А тренировки на центрифуге? Для меня, как и для тебя, тащить на себе лишние полцентнера – плевое дело, а модифицированные аминокислоты делают мышцы такими плотными и прочными, что их не нужно заменять синтетикой! К тому же, когда нагрузка вырастает – мускулам ничего не остается, как приспособиться, – пояcнил модификант. – Вот с сухожилиями сложнее, их пришлось стволовыми клетками наращивать и ещё полгода уколы делать… Главное что? Не связываться с дешёвыми шарлатанами; от их работы люди уже через полгода буквально сыпаться начинают…

– Сбылось то, к чему мы готовились, и даже то, к чему – нет, – объявил я, выравнивая аппарат и включая регулятор гравитации для торможения. – Прилетим на Землю – покажу, как делается мёртвая петля!

– И выплюнешь зубы… – пробормотал модификант, привыкший посмеиваться над другими сам, но не быть объектом шуток. Олег, сидевший слева от меня, злорадно хихикнул.

Ровное, а значит, пригодное для прилунения челнока место нашлось в трёх с лишним километрах от точки, где, прильнув к толстой металлической крышке, лежал оставленный мной десмодус. Ночь, тем временем, уже полностью вступила в свои права. Садиться по соображениям безопасности в полной темноте – приятного мало, но прожектор гигантской башни высветил для нас небольшой пятачок в густой ночи. Выбравшись из челнока, я первым делом ослабил яркость на визоре шлема: луч прожектора был ослепительным.

– Добро пожаловать, парни! Я по-прежнему с вами!..– поприветствовала нас Вильгельмина. – Поздравляю с прилунением, чувствуйте себя, как дома и ловите карту. Кто из вас примет файл?

– Давай-ка мне! – попросил Вайолет.

– Давай всем! – добавил я. – Как будем заходить внутрь?

– Грузовой люк космодрома можете оставить в покое. Крышку люка ваш десмодус вскроет, но туннель, к сожалению, завален, я проверяла. Вход в жилой корпус заварен снаружи – должно быть, чтобы не совались случайные гости вроде вас. Придётся вам топать до кратера и зайти через тот туннель, куда заползают роботы-добытчики после рабочей смены. Как раз сейчас они сдают последний груз, и вы ещё успеете до закрытия.

– А дальше?

– Я постараюсь безопасно провести вас к серверной.

Тьма, лишь слегка разбавленная сиянием Земли, обступала нас со всех сторон, начинаясь сразу там, где заканчивался световой овал. Казалось – только ступишь за его пределы, и растворишься в чёрном без остатка. Уложив на робота поклажу, мы дождались, пока луч начал шевелиться, задали «сколопендре» нужную скорость и лёгким бегом отправились на северо-запад, стараясь всё время находиться внутри скользящего светового пятна; длинное тело робота беззвучно струилось за нами по мертвенно-бледной пыли. Бежали молча, собираясь с мыслями: всё равно вокруг мы не видели ничего, что можно было бы обсудить. Но вскоре молчание начало меня угнетать, и я решил побольше узнать о месте нашего визита.

– Что же сейчас происходит на базе? – спросил я у нашей гостеприимной хозяйки.

– Ты пилот и ты понимаешь: по-настоящему живёт лишь тот механизм, что работает… – ответила Бессмертная. – Оставь корабль на приколе на год или два. Износа не будет, но машина «посыпется». Так и здесь… Нужны новые детали для замены, нужны элементы для солнечных батарей… Здесь рождаются десмодусы Гериона – шпионы, убийцы, диверсанты… И средства их доставки на Землю, конечно же. А ещё он творит здесь такое, чему мне трудно найти иное название, как «странные штуки». Не понимаю даже, зачем и для кого. Наверное, надеется, что лет через тысячу сюда прилетят пришельцы и будут ломать головы над плодами его фантазий.

– Что интересного внутри? Все системы работают?

– Скоро остановятся. Ночью «Сольвейг» живет в режиме энергосбережения. Проводится диагностика всех систем и, если нужно, ремонт.

– Почему Герион ещё не сколотил кибер-армию, за столько-то лет? Сдаётся мне, он давно бы мог завоевать Землю! – заметил Олег.

– Да в общем, он и так почти завоевал. Вам как объяснили Блэкаут?

– Версий две: солнечная вспышка и война.

– Ха-ха-ха! – без привычного богатства звуков, присущего настоящему смеху, эти три слога прозвучали на удивление холодно и жутко. – Проклятье!..

– Что там у тебя?.. – я уже забыл, когда в последний раз мой пульс так резко набирал скорость.

Через четверть секунды мы потеряли сигнал, оставшись наедине с «Сольвейг» и нежизнью, населявшей лунную базу. Вначале я предположил, что Бессмертная оборвала связь, не пожелав обсуждать неудобную для себя тему, но – стоп! – этот разговор она же сама и завела! Чем дальше – тем сильней я ощущал себя старинным первооткрывателем, шагнувшим в сельву, полную ядовитых насекомых, голодных крокодилов и коварных, отвратительных болезней.

Но первыми представителями «местного населения» стали горнодобывающие роботы, походившие на медведок и сновавшие по стенам кратера Тихо с контейнерами, полными измельчённой породы. Согласно разметке, которую успела сделать на карте Бессмертная, в технический туннель мы должны были попасть вслед за ними.

Вид на краю исполинского кратера Тихо открывался весьма захватывающий – даже для меня, не раз облетавшего Марс и хорошо знакомого с рельефом родной планеты (к слову, кратер еще большего диаметра под названием Тихо Браге есть и у нас). Нашего взгляда хватало для того, чтобы охватить весьма небольшую часть колоссальной«чаши», созданной мощным метеоритным ударом. Издалека ее стены и дно выглядели очень гладкими, словно кратер был рукотворным проектом неведомого инженера – эдаким бассейном пятикилометровой глубины. Лишенное атмосферы небо было бы таким же холодным и неприветливым, как и в открытом космосе, если бы не манящий серп Земли с его ярким голубоватым свечением. Он высвечивал в самом центре кратера гору с крутыми склонами, которая была ничем иным как всплеском расплавленного метеоритным ударом грунта.

Резкие тени и мертвенный цвет лунной поверхности вызывали у меня отторжение, густая пыль под ногами походила на прах; красная марсианская почва, уже кое-где тронутая зелеными пятнами растительности, и пыльно-розовое небо были намного милее глазу. Вереница нагруженных грунтом «медведок» по очереди заползала в полукруглое отверстие на стенке кратера – в полусотне метров под нами. И если там, где трудились роботы, склон был достаточно пологим, чтобы передвигаться по нему без специальной техники, то пятьдесят метров, отделявшие нас от туннеля, были гладкой