На крыльях мечты - Анна Матир

Вдруг, прервав мои размышления, перед мысленным взором предстало лицо тети Адабель, с багровыми пятнами на бескровном лице. Женщина, которая любила людей, особенно эту семью. Она использовала последний из отпущенных ей вздохов, чтобы поручить их мне.

Господь послал тебя!

Слова, которые и поддержали меня, и в то же время бросили вызов.

Зная, что мама любит меня, я боялась возвращаться вновь под ее покровительственную привязанность. Однако после всех этих месяцев заботы о детях мне стало понятно, что чаще всего действиями мамы руководила именно любовь. И я вдруг подумала, не пришел ли и мой черед — исходя из приобретенного опыта — измениться. Отпустить тех, кого я любила, несмотря на желание держать их как можно ближе. Доверить наше будущее Господу, а не собственным планам.

Дорога повернула, и перед взором предстала ферма. Уже такая знакомая. Теперь каждое окно и крыльцо навевало воспоминания. У меня закололо в груди, но воля была сильна. Когда наступит утро, я сообщу о том, что планирую сесть на поезд, идущий домой. Так будет легче. У детей не будет времени разволноваться. И не будет времени пытаться меня переубедить.

Я со всеми попрощаюсь по-своему, как Уилл. Воспоминания о последних днях с братом, о том, с каким достоинством он принял собственную трагическую судьбу, вызвали во мне чувство гордости. Я хотела быть такой же сильной, как и он.

Обойдя дом, я поднялась по боковому крыльцу и навесила на лицо беззаботную улыбку, прежде чем войти в кухонную дверь.

— Я дома, и принесла подарки!

По полу раздался топот маленьких ножек, личики озарились таким заразительным волнением. С улыбкой, яркой, как солнце, над ними возвышался Френк.

Ах, как бы мне хотелось, чтобы это было моей настоящей жизнью!

* * *

Я собрала свои вещи при свете луны. Вдалеке ухала сова. Ей вторил козодой. Став на колени возле узкого подоконника, я прижала щеку к холодному стеклу. Если бы я знала заранее, что все это случится — что дети незнакомца проложат такой глубокий след в моем сердце, — приехала бы я сюда? Я мечтала совсем не о том, чтобы просто быть женой фермера и матерью. Разве могла я знать, что это станет тем, чего я хочу?! Тем, что мне нужно?!

С той октябрьской ночи, когда я уехала из дома, казалось, прошло много лет. Тогда я была другим человеком. Но я искренне верила, что Господь заботился о каждой мелочи в моей жизни, и я верила, должна верить, что Он предпочитает меня сегодняшнюю мне вчерашней.

Послав небесам последний умоляющий взгляд, я скользнула в кровать, закрыла глаза и позволила мечтам самим осуществиться. У меня больше не было сил молить об этом.

Задолго до рассвета я подбросила несколько поленьев в печь и приготовила себе чашку чая вместо кофе. Я еду домой, сказала я себе, пытаясь убедить, что это хорошо. Все в Даунингтоне поднимут вокруг меня шум, как делали это с каждым, кто возвращался после долгого отсутствия.

Горячий чай с медом обволакивал мне горло, не давая слезам вырваться наружу. Я приготовлю обильный завтрак и поставлю готовиться обед. Это будет в последний раз, когда я для всех буду готовить обед.

Я зажмурила глаза, пытаясь избавиться от всех мыслей про «последний раз». Эти переживания я придержу для поезда, буду тешиться ими, пока мимо со свистом будет мчаться целый мир. Незнакомые люди, видя мои слезы, будут недоумевать, но спрашивать не станут. К тому времени, как я приеду в Даунинг-тон, я надену на лицо маску счастья. Навсегда!

— Уже утро? — Олли упала рядом на стул, потирая глаза.

— Да, но очень раннее утро, прости, что разбудила тебя.

— Ты не разбудила. Джеймс пихнул меня. Я думаю, что не могу больше спать с мальчиками! Я уже слишком взрослая, а они слишком шумные.

Я поставила в духовку противень с бисквитами, затем помешала соус и сняла его с огня.

— Не переживай, дорогая. Тебе больше не придется спать с братьями. — Я хотела рукой зажать себе рот, но сдержалась, надеясь, что девочка не поймет мои слова двояко.

Но так и случилось, у нее даже челюсть отвисла.

— Ты имеешь в виду, что я могу переехать к тебе, в твою комнату?

Я повернулась к плите и все помешивала соус вилкой. Я должна была сказать ей правду, но оказалась не готовой. Движения вилкой замедлились. Я собрала мысли, взвесила слова.

— Да, дорогая, ты скоро сможешь въехать в мою комнату.

Девочка довольно взвизгнула, я чуть шикнула на нее, она обняла меня и прижалась щекой.

— Чему ты так радуешься, Олли? — Веселый голос Френка я восприняла так, словно получила удар под дых.

Олли выпустила меня из объятий, она практически парила над полом.

— Ах, папочка! Ребекка говорит, что я могу переехать в ее комнату! Я больше не должна спать в одной кровати с мальчиками!

— Правда?

Я была уверена: Френк ждал, что я посмотрю на него, и он сможет получить ответ на стоявший в его глазах вопрос. Но я не осмелилась повернуться к нему. Он сразу же прочтет по моему лицу все мои намерения, а я пока еще была к этому не готова.

Моя вилка завертелась быстрее. Может быть, мое волнение сделает соус не таким густым.

— Что происходит? — Появились Дэн с Джеймсом.

Так же быстро, как масло тает в горячей духовке, жизнь помчалась дальше.

Я готовила, подавала, ела, жадно впитывая звук каждого голоса, каждый взрыв смеха, поворот головы, откладывая все воспоминания на тот момент, когда они мне понадобятся. Сама я не говорила. И не смотрела на Френка.

Мытье посуды принесло облегчение. Я могла смотреть в окно, а не на семью, пока мои руки были заняты привычной работой. Жестяная тарелка, которую я хотела поставить в сушку, упала на пол. Я подняла ее. Олли глянула на меня и поставила еще одну чистую чашку на полку.

— Я сегодня немного неуклюжа, — попыталась я засмеяться, но это было скорее похоже на нервное хихиканье.

Мне нужно сказать все Френку, прежде чем Олли уйдет в школу. Будет неправильно совсем не попрощаться. Но долгого прощания я просто не вынесу.

— Иди собери книги в школу.

Девочка вскочила с маленькой табуретки и торопливо вышла. Я вытерла руки и глубоко вздохнула. Не о чем волноваться, сказала я себе.

— О Господи! — Это было похоже на молитву, мне казалось, я вот-вот распадусь на части. Господь знал, что мне нужно. Сила, мужество и вера в то, что Он приготовил для меня будущее, которое залечит боль моего сердца.

Знакомой тропинкой я пошла к хлеву. Остановилась на входе, заглянув внутрь темного помещения.

Старый Боб замычала. Я восприняла это как ее прощание.

— Можно с тобой поговорить минутку, Френк?

Он перестал работать.