Взгляд с наветренной стороны - Иэн Бэнкс

Поэтому, и вы можете теперь понять меня, я решил, что давно заслужил вполне достойную отставку. И я проживу остаток моего существования здесь, на Мэйсаке, и буду длить его до тех пор, пока я нужен и пока могу смотреть с подветренной стороны, предупреждая приближающиеся штормы и защищая, как могу, этот гигантский диск с его хрупкими маленькими телами и маленькими мозгами от любой злой силы, которая захочет обрушиться на них, – буду защищать хотя бы потому, что знаю, как легко их уничтожить. И я отдам жизнь, чтобы спасти их, если понадобится. И отдам спокойно и с радостью, особенно зная, что этим заплачу свой долг за то, что случилось восемьсот лет назад на Шестипалой Руке. – Аватар отступил на шаг, широко улыбнулся и склонил голову набок. Вид у него был такой, будто он только что обсуждал меню какого-то банкета или проект новой подземной трубы. – У вас еще есть вопросы, Циллер?

– Да, – ответил челгрианец, помолчав несколько мгновений и вытаскивая трубку. – Можно я подымлю здесь?

Аватар подошел к нему, обнял одной рукой за плечи и щелкнул пальцами. Из них тотчас вырвалось маленькое сине-желтое пламя.

– Будьте моим гостем, Циллер.

И Орбита на миг остановилась над их головами, а под ногами бешено закрутились звезды.

– И сколько должно умереть?

– Возможно, процентов десять. Таков примерный расчет.

– Значит, получается… пять миллиардов?

– Хм… да. Приблизительно столько мы и потеряли.

– Это вполне подходящее количество душ, погибших после этого визита Цивилизации.

– Это большая ответственность, ваша честь.

– Это массовая бойня, майор. – И на губах Висквила появилась жесткая улыбка. – Вы тоже так думаете?

– Я думаю, что это месть, призванная уравновесить ситуацию.

– И все-таки это массовое убийство, майор. Давайте смотреть правде в глаза и не играть словами. Не будем прятаться за эвфемизмы. Это массовое убийство мирного населения, что, по всем соглашениям галактики, является абсолютно незаконным. Тем не менее мы верим, что этот акт необходим. Мы не варвары и не безумцы, мы не намерены творить зло просто так, немотивированно – в отличие от некоторых, мы творим его во имя добра, во имя освобождения наших людей из чистилища. Цивилизация похитила их у нас, и сожалеет о том, что должно свершиться, но их сожаление бессмысленно. – Висквил положил руку на плечо Квилана: – Майор Квилан! Если в вас закрались сомнения, если вы передумали, скажите нам об этом откровенно сейчас же. По-прежнему ли вы готовы?

Квилан посмотрел в блеклые глаза старика:

– Сожалеть можно лишь об одной жизни, ваша честь.

– Разумеется. Пять миллиардов кажутся просто нереальным числом, так?

– Да. Нереальным.

– Но не забывайте одно: ушедшие прочли вас, Квилан. Они заглянули в ваше сознание и знают о вас гораздо больше, чем вы сам. Они признали вас абсолютно чистым. И они должны быть уверены, что вы сделаете все необходимое, даже если сомневаетесь в себе.

– Это успокаивает, ваша честь, – опустил глаза Квилан.

– Я бы сказал наоборот – беспокоит.

– Возможно, и беспокоит немного. И, возможно, гражданское лицо действительно было бы более обеспокоено этим, чем успокоено, ваша честь. Но я солдат. Солдат, прекрасно знающий свои обязанности и то, что эти обязанности не самые плохие.

– Отлично. – Висквил убрал руку и откинулся. – Что ж. Начинаем. Мы снова начинаем. Еще раз. Пойдемте со мной.

Со дня прибытия на аэросферу прошло четыре дня. Большую часть времени Квилан проводил в пещере, где стояла «Душа небес» вместе с Висквилом. Он сидел или лежал в индивидуально подогнанном сферическом углублении, а старик учил его обращению с переместителем Хранителя душ.

– Радиус действия прибора – всего четырнадцать метров, – в первый же день пояснил Висквил. Они сидели в темноте, окруженные субстратом, содержащим миллионы душ. – Чем меньше и чем ближе перемещаемый объект, тем, естественно, меньше требуется энергии и тем меньшее вероятности, что прибор засекут. И четырнадцати метров будет вполне достаточно.

– Но что я должен попытаться послать, ваша честь?

– Когда придет время, вы воспользуетесь неким взрывателем, который…

– Так это…

– Скажем так, это чудо, но тем не менее…

– Так это не бомба?

– Нет. Хотя последствия отдаленно будут напоминать…

– И после того, как перемещение произойдет, я просто тихо уйду?

– Сначала – да, – Висквил отвел глаза. – Вы хотите узнать, когда же наступит момент вашей смерти, майор?

– Да.

– Это было бы слишком просто, майор.

– Но мне описывали мое задание как самоубийственную миссию, ваша честь. Мне ненавистна даже мысль о том, что я смогу выжить и почувствовать какое-то удовлетворение.

– Как нехорошо, что здесь так темно, и я не могу видеть выражение вашего лица при этих словах, майор.

– Я совершенно серьезен, ваша честь.

– Хм… Может быть, это к лучшему. Но позвольте мне дать вашему сознанию отдохнуть, майор, – не волнуйтесь, вы умрете, как только устройство начнет действовать. Умрете тут же. Надеюсь, что это не входит в противоречие с вашими желаниями относительно вида вашей смерти.

– Мне будет достаточно самого факта, ваша честь, – способ не важен, я даже никогда не думал об этом, хотя, конечно, предпочел бы мгновенную смерть долгой агонии.

– Это будет быстро, майор. Даю вам слово.

– Тогда другой вопрос: где я должен заактивировать устройство?

– Внутри Хаба на Орбите Мэйсак. На космической станции, находящейся в центре этого мира.

– И, что, это место вполне доступно?

– Вполне. Они водят туда на экскурсии своих школьников, Квилан, чтобы их отпрыски могли увидеть, где и как работает машина, которая пасет всех этих недоносков. – Квилан услышал, как старик нервно одергивает на себе рясу. – Вы просто попросите показать вам этакую славную достопримечательность. Это не может вызвать никаких подозрений. Вы оставите переместитель там и вернетесь на саму орбиту. В назначенное время все будет задействовано само и Хаб уничтожен.

Орбита будет продолжать жить, используя другие автоматические системы, расположенные на периферии, но жизнь начнет парализовываться, оставшись без централизованного контроля; особенно транспорт. Души, помещенные в собственные субстраты Хаба, тоже будут потеряны. По нашим подсчетам, этих души составляют никак не меньше четырех миллиардов – это число вполне соотносимо с числом ожидающих освобождения наших.