Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш

приступила к творчеству на лугу левого берега Чайна в половине седьмого.

В семь часов мистер Данберри-Финн собрал рыболовные снасти у подножия холма, где рыбачил, но направился не к мосту, а выше по течению.

В семь часов Марк Лакландер, навестив больного в деревне, шел пешком вдоль холма. Он прихватил саквояж с инструментами, чтобы вскрыть абсцесс у дочки садовника в поместье Картареттов, а также ракетку и спортивную обувь, поскольку намеревался потом поиграть с теннис с Роуз. Он также собирался очень серьезно поговорить с ее отцом.

В семь часов вечера сестра Кеттл, выполнив просьбу леди Лакландер и доставив записку, подкатила на велосипеде к дому капитана Сайса.

В семь часов сэр Джордж Лакландер, воспользовавшись тем, что в тени деревьев их никто не видит, заключил миссис Картаретт в страстные объятия.

Все надежды, переживания и страхи, которые постепенно набирали силу со дня смерти сэра Гарольда Лакландера, достигли наконец своего апогея и слились воедино подобно горным ручьям, чьи причудливые русла рано или поздно приносят воды в единый бурный поток.

Роуз и полковник сидели у него в кабинете и смотрели друг на друга, не скрывая волнения.

— Когда Марк тебе все рассказал? — спросил полковник Картаретт.

— В тот самый вечер… когда ты вошел… и застал нас. Он отправился в Нанспардон, узнал все от отца, а потом вернулся и пересказал мне. Знаешь, — продолжала она, устремив на отца взгляд васильковых глаз из-под черных ресниц, — знаешь, Марку все равно бы не удалось притвориться, что ничего не случилось. Просто удивительно, как мы с ним читаем мысли друг друга.

Полковник подпер рукой подбородок и грустно улыбнулся: он считал подобные мысли одним из вечных заблуждений влюбленных.

— Моя бедная малышка, — прошептал он.

— Папа, ты же понимаешь, ты не можешь не понимать, что в принципе Марк полностью на твоей стороне. Потому что… факты нельзя скрывать и ничего не должно быть тайным. Я имею в виду теоретически.

Улыбка на лице полковника скривилась, но он промолчал.

— И я с этим полностью согласна, абсолютно! Но бывают обстоятельства…

— Ага! — не удержался от возгласа полковник.

— …бывают особые случаи, когда общее правило не работает. Потому что оно приносит несчастье. Марк говорит, что еще одно потрясение после смерти сэра Гарольда его бабушка просто не переживет.

Из окон кабинета полковника открывался вид на рощу, часть луга у подножия холма, которую не закрывали деревья, Нижний мост и небольшой участок на правом берегу реки. Роуз подошла к окну и бросила взгляд вниз.

— Она отправилась рисовать и сейчас сидит где-то там на лугу, а рисует она, только когда сильно нервничает.

— Она прислала мне записку. Просит спуститься и поговорить с ней в восемь часов. Видимо, надеется, что к этому времени закончит рисунок и немного успокоится. Ужасно неудобное время, дорогая, но делать нечего. Я не стану с вами ужинать и попробую порыбачить. Пусть мне что-нибудь оставят перекусить, и извинись за меня перед Китти.

— Хорошо, — с наигранной легкостью пообещала Роуз и, помолчав, добавила: — Правда, остается проблема с папой Марка.

— С Джорджем?

— Да, с ним. Мы все, конечно, знаем, что он звезд с неба не хватает, но он все равно отец Марка и отказывается…

Роуз запнулась, ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Она бросилась в объятия к отцу и разрыдалась.

— Что толку храбриться? — всхлипывала она. — Я совсем не храбрая! Когда Марк сделал мне предложение, я ему отказала, боясь, что ты расстроишься, но это разбило мне сердце, и потом, когда он снова об этом заговорил, я согласилась. А теперь, когда мы так любим друг друга, Бог посылает нам новое испытание. И мы должны принести их семье такое ужасное несчастье! Марк, конечно, заверяет, что они справятся и что для нас это ничего не изменит, но я же знаю, что это не так! Как же я могу выйти замуж за Марка, если все время буду помнить, как его родные к тебе относятся? К тебе, кого я люблю больше всех на свете, если не считать Марка? А его отец, — снова всхлипнула Роуз, — говорит, что если Марк на мне женится, он никогда его не простит и что между нашими семьями будет вечная вражда, как у Монтекки с Капулетти, и кому нужен такой брак, если он обоим — и мне, и Марку — принесет одни несчастья?

— Моя бедная малышка, — прошептал разволновавшийся и расчувствовавшийся полковник и неловко похлопал ее по спине.

— От этого зависит счастье стольких людей! — Роуз никак не могла успокоиться. — Счастье всех нас!

Отец вытер ей платком глаза и, поцеловав, отстранился. Потом подошел к окну и посмотрел на Нижний мост и выглядывавшие из-за деревьев крыши поместья Нанспардон. На площадке для гольфа никого не было.

— Знаешь, Роуз, — сказал он изменившимся голосом, — ответственность за решение лежит не только на мне. Окончательное решение еще предстоит принять, и я буду руководствоваться тем, что услышу. Не стану тебя обнадеживать, но мне кажется, что выход еще можно найти. У меня еще есть время до встречи с леди Лакландер, и я не стану с этим затягивать. Я отправлюсь прямо сейчас — зачем терять время?

Он подошел к письменному столу, отпер ящик и достал из него конверт.

— А Китти?.. — спросила Роуз.

— Да, — ответил полковник, — она знает.

— Это ты ей сказал, папа?

Полковник ответил уже в дверях. Не оборачиваясь и с нарочитой небрежностью:

— Нет-нет. Она договорилась поиграть с Джорджем в гольф, и тот, думаю, не удержался и все ей рассказал. Самонадеянности ему не занимать!

— Так она сейчас играет в гольф?

— Она? Думаю, что да, — подтвердил полковник. — По-моему, он за ней заходил. Ей полезно бывать на свежем воздухе.

— Наверное, — согласилась Роуз.

Полковник отправился с визитом к мистеру Данберри-Финну. Он прихватил с собой спиннинг, рассчитывая, что после встречи с леди Лакландер вечерняя рыбалка поможет ему успокоиться. С собой он взял верного спаниеля Скипа, приученного хорошо себя вести и не мешать хозяину.

5

Леди Лакландер посмотрела на инкрустированные алмазами часики, которые носила на необъятной груди, и обнаружила, что занималась живописью уже целых полчаса. Однако и сейчас ее старания ничем не могли порадовать.

«Просто удивительно, — подумала она, — как при моем характере и решительности полотна получаются такими убогими. Впрочем, теперь я лучше готова к встрече с Морисом Картареттом, а это многого стоит. Если он не опоздает — а он никогда не опаздывает, — то ждать осталось всего час».

Она немного развернула эскиз и, сделав несколько мазков зеленым,