Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

– Для меня все пассажиры равны, ибо каждый платит равную сумму – десять долларов.

– Согласен! Однако все пассажиры плывут на палубе вашего корабля, я же собираюсь находиться над палубой.

– Я вас не понимаю.

– Все очень просто. Согласны ли вы за стоимость билета взять на буксир мой воздушный шар?

Хозяин гостиницы и одновременно капитан подумал немного, затем утвердительно кивнул и даже удостоил улыбкой предложение эксцентричного джентльмена.

– Так мы договорились? И вы уже сегодня позаботитесь о доставке моего шара на пароход?

– Йес. За это с вас еще доллар.

– Не могли бы вы мне также продать три галлона китового жира?

– Йес, по доллару за галлон… Плата вперед.

– В котором часу вы снимаетесь с якоря?

– Ровно в восемь.

– Отлично! Буду на борту в семь и начну наполнять шар.

– Как угодно. Запомните только, что я никогда никого не жду.

Жак пил и ел за четверых, а после лег спать в настоящую кровать. Он искренне наслаждался комфортабельной гостиницей, вкушая за четыре доллара все блага цивилизации, имевшиеся на острове.

Наутро ровно в семь часов он уже был на набережной и по сходням поднялся на разводившее пары небольшое суденышко. Свой шар он обнаружил на корме вместе со всеми приспособлениями и необходимым запасом топлива.

Жак вынул пробку из большой оплетенной бутыли и при виде выплеснувшейся оттуда жидкости сперва удивился, а потом пришел в ярость. Но так как время поторапливало, он решил оставить все как есть и приступил к необходимым приготовлениям, удивляясь огромному количеству людей, собравшихся на пристани и на молу.

«Странно, – рассуждал он при виде сотен лорнетов, направленных на пароход, – можно подумать, что эти люди разглядывают меня. Кажется, еще вчера никто не обращал на меня внимания. Неужели со вчерашнего дня интерес к моей особе так резко возрос? Впрочем, меня это не касается, мне нужно поскорее уехать. Этот жалкий кораблик качается, не знаю как, несмотря на все его швартовы… на все якоря… Поскорее бы забраться в корзину и подняться в воздух!»

Палуба между тем быстро заполнялась мужчинами и женщинами самого разного возраста. Публика с любопытством созерцала приготовления к запуску шара, ибо для большинства присутствовавших полет на аэростате был в диковину.

Жак, одурманенный запахом машинного масла, буквально скрючился, пытаясь ослабить действие качки на свой организм, и с тревогой смотрел, как наполняется монгольфьер.

Вскоре под гром аплодисментов и восторженные крики «ура!», прозвучавшие в ужасной, перенятой американцами у англичан бравурной манере, шар, окончательно округлившись, поднялся в воздух.

Пробило восемь. Раздался пронзительный гудок, и, словно по мановению волшебной палочки, палуба опустела. Зрительская аудитория переместилась на набережную, и на борту не осталось никого, кроме экипажа и нескольких пассажиров.

Жак Арно плавно поднимался на летательном аппарате, соединенном с кораблем прочным канатом.

– Гип!.. Гип!.. Ура!.. – ревели островитяне, повергая воздухоплавателя во все большее изумление, поскольку Жак не видел утренних газет, в которых не слишком щепетильный владелец гостиницы разместил прелюбопытное объявление, гласившее, что всего лишь за один доллар леди и джентльмены могут подняться на палубу парохода, чтобы лично присутствовать при подъеме воздушного шара и стать, таким образом, свидетелями «грандиознейшего зрелища нынешнего сезона». Реклама, кстати, оказалась весьма эффективной, и ловкий коммерсант с семи до восьми, когда он произнес сакраментальное «отчаливай!», то есть за какие-то шестьдесят минут, успел прикарманить двести долларов.

Шар, окончательно округлившись, поднялся в воздух

Индейцы предоставляли соплеменникам возможность созерцать поднимавшегося в небо сына луны совершенно бесплатно. Американец же и мысли не допускал о подобного рода благотворительности и за то же самое зрелище не преминул содрать с соотечественников весьма солидную мзду. Вероятно, в этом поступке капитана, как в зеркале, отразились пресловутые прогресс и цивилизация, которые все глубже проникают в различные сферы жизни. Эксплуатация Жака приняла особо изощренную форму, ибо осуществлялась без его ведома. Достоянием же самого путешественника к этому часу являлся всего один доллар, оставшийся у него после продажи шкуры бизона.

До того как Русская Америка была продана Соединенным Штатам, правительство России придавало особое значение землям, граничившим с английскими владениями в Новом Свете.

Непримиримые враги как в Европе, так и в Азии, несговорчивые, наподобие крестьян, обменивающихся злыми шуточками и вытаптывающих друг у друга посевы, Россия и Англия, словно два завистливых соседа, распространили свою политику аннексий и, как следствие, свое соперничество вплоть до самых удаленных территорий Северной Америки. Это противоборство, продолжавшееся уже более полувека, достигло такой остроты, что до самого 1863 года численность гарнизона маленького городка Ситка составляла пятьсот человек, располагавших пятьюдесятью восемью пушками. Подобные силы были собраны там явно не для защиты города. После многих бесконечных тяжб, которые европейские канцелярии безуспешно пытались разрешить, Россия к 1853 году подумывала о том, как бы захватить все побережье вплоть до реки Колумбия, что лишало бы Английскую Америку выхода к Тихому океану и тем самым приводило бы к ее полной изоляции от внешнего мира. Англия, понимая стратегическое значение данных территорий, заявила протест. Напряженность сохранялась, и претензии России, вероятно, привели бы к casus belli[120], если бы не Крымская война[121], где победа досталась англичанам.

Несколько лет спустя между соседями возник новый конфликт. Враждебные действия исходили со стороны английской «Компании Гудзонова залива». Основав несколько новых фортов в бассейне реки Ситкин, она потребовала права свободного передвижения по принадлежавшей России территории.

Спор, казалось бы, разрешился полюбовно: английская компания получила желаемое, согласившись платить «Русско-американской компании» ежегодный налог в две тысячи шкурок выдр[122]. Однако напряженность в отношениях между Россией и Англией продолжала сохраняться вплоть до 1867 года, когда территория Аляски была куплена правительством Соединенных Штатов. Заключенный между двумя компаниями договор утратил свою силу, как, естественно, и его статьи, определявшие права и обязанности подписавших это соглашение сторон.