Легкое сумасшествие по имени любовь - Трейси Броган

вы все пришли, — ведь у вас было так мало времени на сборы. Вы все такие милые, такие восхитительные, правда. И я хочу поблагодарить своих детей, Джаспера и Фонтейна, которые приложили столько усилий, чтобы вечеринка состоялась. И мою племянницу Сэди, и наших дорогих друзей Кайла и Бет, и Деза тоже. Я вас всех очень люблю. Вы устроили такой шикарный день рождения! Ну а теперь, как говорила леди Элеонор Рузвельт, пусть едят торт[43]!

Хлопки, топот и возгласы усилились, когда Джаспер помог Доди спуститься. А потом он поднял руки, призывая к тишине еще раз.

— Бет, подойди ко мне, пожалуйста, — попросил он. — Если все смогут подождать еще минутку, прежде чем приступить к торту, я бы хотел сказать еще кое-что.

Бет поднялась на сцену, розовея от смущения. Она выглядела слегка озадаченной. Джаспер взял ее за руку.

— Большинство из вас знает мою девушку Бет. Для тех, кто с ней не знаком, представляю — это Бет.

Она покраснела еще сильнее.

— Она моя девушка уже целый год. А еще она — моя лучшая подруга, моя сообщница по хулиганству и любовь всей моей жизни. Я не хочу провести без нее ни единого дня. — Он опустился на одно колено и достал бархатную коробочку: — Бет, я люблю тебя! Станешь моей женой?

Она прижала руки к щекам, глаза казались просто огромными. Ошеломленная толпа стихла. Можно было бы услышать, как булавка падает на песок.

— Святое семейство! — выдохнул Фонтейн мне в ухо. — Я и не знал, что он собирается сделать это. А ты?

Я помотала головой, не желая отводить взгляд.

Бэт что-то пролепетала в ответ, но все было ясно по энергичным кивкам, и Джаспер вскочил и обнял ее.

Семья встретила новость приветственными возгласами и свистом. Доди с ловкостью кенгуру запрыгнула назад, на сцену, чтобы расцеловать их обоих.

— Ну разве это не прелестно? — саркастически протянул Ричард рядом со мной.

— Они слишком молоды. Долго это не продлится, — ответила моя мама.

Я и не знала, что они устроились за моей спиной. Поразительно, но я чувствовала себя так прекрасно, что звук их голосов даже не заставил меня вздрогнуть.

— Конечно, это прелестно, Ричард. — Я повернулась к ним лицом. — И это надолго, мама, ведь они любят друг друга. Честно, да что с вами обоими? Я устала от вашего мрака. Заберите свой мрак и рок и впаривайте их кому-нибудь другому. И да, Ричард, дом — твой. Я подписала бумаги. Я переезжаю в Белл-Харбор. Так что бери Бэмби и проваливай отсюда, да смотри, чтобы дверь не стукнула тебя под зад на выходе.

Брови моей матери приобрели трагический излом. Она пожала плечами и кивнула на Кайла:

— Ради него, Сэди? Ты забираешь детей и переезжаешь сюда ради едва знакомого тебе человека?

— Нет, мама. — Моя улыбка была искренней. — Я переезжаю в Белл-Харбор ради себя, потому что и мне, и детям тут нравится, и нам будет здесь хорошо. — Я погладила Кайла по руке. — На самом деле, он мне не парень, а, можно сказать, босс. Нет. Из него вышел бы шикарный бойфренд. Для Фонтейна.

Кайл вспыхнул и украдкой бросил взгляд на моего кузена.

Мамины глаза сузились:

— Ты что, пытаешься из меня дуру сделать?

— Нет, мама. Не пытаюсь. — Я не испытывала ни малейшего сожаления. Потому что его у меня не было — ни грамма. — Мы прикалывались над Ричардом, а ты нечаянно в это угодила.

— Что-о? — прошипел Ричард.

Я пожала плечами:

— Ну да. Так вышло.

Фонтейн, Кайл, Пенни и Дез стояли рядом, ненавязчиво прикрывая меня.

— Сэди Тернер. — Мамино лицо покраснело. — Это самая смехотворная нелепость, какую я только слышала! Устраивать подобный цирк… Позорище! Это… это хуже, чем самая ужасная бестактность Доди из всех, что мне доводилось терпеть!

Я улыбнулась:

— Да, согласна. И это лучший комплимент, который ты могла мне сделать.

Ворча, как мисс Пигги[44] в критические дни, мама отошла подальше. Ричард продолжал злиться. Он ткнул большим пальцем в сторону Кайла:

— Так это не Дез-з-з-з?

Я ухмыльнулась и прижалась к Дезу.

— Нет. Вот он.

Дез обнял меня за талию, и мое сердце исполнилось радости.

Ричард нахмурился:

— Какого хрена, Сэди? Ты должна мне все объяснить.

— Нет уж, Ричард. Я. Ничего. Тебе. Не. Должна. А теперь вали отсюда и забери свою Бэмби, а то я порву твои драгоценные бумаги на дом.

— Это Бар… О, да пофигу. — Он развернулся и ушел.

Мы смотрели, как моя мать и мой бывший муж идут сквозь толпу.

— Ух ты, Сэд. Это было потрясно! — Пенни, стоявшая за мной, засмеялась. — Ты надрала им обоим зад! Отличная работа.

Фонтейн смотрел на меня с гордостью родителя, наблюдающего за первыми шагами своего чада. Я могла поклясться, что видела маленькую слезинку, блеснувшую в уголке его глаза.

Рука Деза чудесно прижимала меня, казалось, от нее исходит теплое, светящееся сияние, пробирающее меня до мозга костей. Я все еще не знала, почему он здесь. Но я была рада ему, и неважно, как долго он будет рядом. Музыканты снова принялись играть что-то медленное и романтичное. Я потянула Деза за руку:

— Потанцуешь со мной?

Он улыбнулся:

— О, в этом я хорош. Помнишь?

— Я тоже.

Плавно скользить в его объятиях было так же чудесно, как проснуться сказочным рождественским утром. Нам было, о чем поговорить, но не сейчас. Я хотела насладиться этим мгновением, не пытаясь думать о том, что оно означает. Или чего оно не означает. Дез был моим на эти несколько минут, и этого было достаточно.

Мы танцевали под одну песню, потом под другую, покачиваясь, щека к щеке. Доди поймала мой взгляд и подняла большие пальцы в знак одобрения. Я хихикнула, чувствуя себя влюбленной девчонкой.

— Почему ты смеешься? — спросил Дез.

— Доди радуется, что ты здесь.

Мы чуть замедлились. Он посмотрел мне в глаза:

— А ты? Ты рада, что я здесь?

— Я рада, что ты здесь, на вечеринке. Но мне было бы интересно знать, когда ты снова уедешь. Это было гадко с твоей стороны — уехать из города, не сказав мне ни слова. Мне кажется, я заслуживаю нормального прощания, разве нет?

— Нет.

Мы прервали танец. Мое сердце оборвалось от его единственного слова. Это неправда. Я достойна приличного прощания. Я достойна уважения. Уважения, какое питают к другу, если не большего.

Его лицо смягчилось, и он улыбался, увлекая меня с танцпола. Мы шли прочь от толпы, пока не оказались на пляже, залитом лунным светом.

— Сэди, я не хочу