Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье - Марина Сванидзе

Вот именем такого Горького, живущего в конфискованном доме Рябушинского, Сталин и награждает Художественный театр. Кстати, первого ряда российские предприниматели Рябушинские – родственники основателя Художественного театра.

Станиславский – сценический псевдоним Константина Сергеевича Алексеева, также выходца из среды русского бизнеса.

Племянник Станиславского, Михаил, женат на племяннице Степана Рябушинского, в доме которого Сталин поселил Горького. Врача Михаила Алексеева с женой, микробиологом Александрой Рябушинской, и ее сестрой, химиком Надеждой Рябушинской, арестуют.

Они проходят как отдельная шпионская группа в рамках процесса Промпартии. Станиславский пишет в защиту племянника и сестер Рябушинских главе ОГПУ Ягоде, его заму, оперуполномоченным, следователям. Напрасно. Приговор: десять лет лагеря, конфискация имущества, детей выслать.

Племянник Станиславского Михаил умрет до лагеря, в тюремной больнице. Его тело со следами побоев выдадут Станиславскому. Сестры Рябушинские сперва работают в лагере на одном из соловецких островов, потом на них заведут новое дело и расстреляют в 37-м в Медвежьегорске, на Беломорканале.

Горький, живя в доме Рябушинского, переписывается со Станиславским.

Станиславский пишет ему 29 сентября 32-го года: «Дорогой Алексей Максимович, простите мне запоздалое поздравление с днем Вашего сорокалетнего юбилея литературной деятельности. Задержка произошла потому, что я живу в дыре и газет не читаю, а театр известил меня, когда уже юбилей прошел. Я радуюсь тому, что наш театр в завершение и укрепление нашей дружбы становится театром Вашего имени».

Станиславский пишет Горькому из-за границы, где лечится. То есть действует сталинская схема, которую он применяет в отношении избранных. Членов твоей семьи сажают и расстреливают, а тебе самому дозволено то, что запрещено рядовым советским людям. В частности, выезд за пределы СССР. Дыра, из которой Станиславский запоздало поздравляет Горького, – немецкий городок Баденвейлер. Это существенно. В Баденвейлере умер Чехов. И значит, когда Станиславский пишет Горькому, он наверняка, просто согласно своей собственной системе, уходит в далекую предысторию, и написанное в письме Горькому следует воспринимать обязательно в связи с этой предысторией.

С Горьким Станиславского познакомил Чехов. Знакомство происходит, когда Художественный театр уже существует и уже стал культовым театром. Если переводить на язык другой эпохи, то таким же культовым, как театр «Современник», который создаст Ефремов в период хрущевской оттепели.

Собственно, вся затея с «Современником» и будет идти под лозунгом «Назад, к Станиславскому». Что в определенном смысле будет напоминать основной лозунг политической оттепели – «Назад к Ленину». Хотя «Назад, к Станиславскому» – это гораздо дальше, чем «назад, к Ленину».

Дело в том, что Художественный театр в своем первоначальном дореволюционном варианте – это еще и жесткий бизнес-проект, который дает искусству независимость от государства.

Художественный театр в оригинале – это акционерное общество для привлечения денег русского бизнеса в русское искусство.

В него первоначально входят 10 человек, включая основателей театра Станиславского и Немировича-Данченко. Подробно расписано распределение прибыли на каждый рубль взноса. Первые три сезона Художественный театр играет в помещении театра «Эрмитаж» в Каретном Ряду. Своего здания нет. Как и у ефремовского «Современника» в 56-м году. Собственно, в 56-м и театра «Современник» еще нет. А есть студия выпускников школы МХАТа, которая существует при МХАТе и на деньги МХАТа. При этом Ефремов и актеры студии утверждают, что практика МХАТа образца середины 50-х годов не имеет ничего общего с идеалами основателей Художественного театра.

На самом деле в этом нет ничего крамольного. Станиславский вообще неоднократно заявлял о том, что театр умер. Первый раз – в 1906 году. Потом – в 19-м году. И в середине 30-х, когда почувствовал необходимость модернизации своей системы и опробовал новое и новое в последних репетициях «Тартюфа» у себя дома.

А Немирович-Данченко вообще говорил: «Не могу отделаться от роковой мысли, что никакой театр не должен существовать более 25 лет. После этого его надо закрывать. Потому что штампы нависают, как паутина. Начинается какая-то «правдёнка».

Ефремов в своем выступлении на 30-летнем юбилее «Современника» вспоминает: «Мы тогда, в 56-м, все в разных театрах работали. Репетируем в свободное ночное время. Потом обращаемся в худсовет МХАТа, чтобы он признал нас как свою студию, как студию Художественного театра». История Художественного театра знаменита своими студиями, дававшими как свежую кровь метрополии, так и новые, самостоятельные театры.

«МХАТ, он очень разный, – продолжает Ефремов. – И многие старики болели за молодое дело».

Но партком театра принимает решение со следующей формулировкой: создание театра «Современник» нельзя признать обоснованным, так как в этом коллективе не сложилась ясная, идейно-творческая позиция. Нельзя признать ни правление этого театра, ни лично товарища Ефремова 0. Н., возглавляющего эту группу, идейно и творчески зрелыми, чтобы возглавить и повести за собой молодой театр, быть способными развивать сценическое искусство».

Партком настаивает и добивается отторжения студии от МХАТа. Но это оттепель. И «Современник» живет. В 61-м году, после скитаний по разным сценам, «Современник» получает бывшее здание Театра эстрады на площади Маяковского.

Художественный театр в свое время получил собственное здание тоже не так скоро. Через четыре года. Правда, это была совсем другая история. На один из первых спектаклей Художественного театра, на «Царя Федора Иоанновича», приходит знаменитый промышленник и меценат Савва Тимофеевич Морозов. «Царь Федор» вообще первый спектакль нового театра. В нем сразу заявлена вся революционная программа театра. Станиславский напишет: «Мы протестовали против старой манеры игры, против театральности, против ложного пафоса, декламации, против актерского наигрыша, против премьерства, которое портило ансамбль. Против убогого репертуара тогдашних театров». Собственно, то, что станет программой «Современника». Но тогда, в 1898 году, вообще все внове.

Стулья, кресла на сцене впервые поворачивают спинками к зрителю. Актера сажают спиной к зрителю. Такого не было никогда. Отдельная история с костюмами.

Станиславский устраивает экспедиции в разные города к старьевщикам. Едут вниз по Волге, останавливаясь в больших городах для скупки восточных татарских материй, халатов и обуви.

Станиславский пишет: «В поисках костюмов для «Царя Федора» поехали на Нижегородскую ярмарку. Мне посчастливилось. Я наткнулся на кучу какого-то мусора, из которой снизу выглядывал кусок той самой старинной материи, расшитой золотом, из которой сделан костюм Федора в первом акте. Я купил всю кучу целиком».

Вообще тогда было необыкновенно весело. Станиславский вспоминает: «До глубокой ночи стоял сплошной хохот. В последний вечер – маскарад. Все закостюмировались в закупленные нами вещи».