Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина - Валерий Поволяев

Европа, которую принято называть просвещенной, заняла однобокую позицию — поддерживала косовских сепаратистов, среди которых было немало и обычных уголовников, и прожженных преступников, в том числе и террористов, сербов же, руководимых Слободаном Милошевичем, Европа причислила к обычным изгоям.

Неправильно было все это. Неверно. Несправедливо. Милошевич выполнял все требования международного сообщества, действовал в правовом русле, и на фоне этих действий (цитирую Примакова) «контрастнее стала выглядеть провокационная, дестабилизирующая деятельность подразделений так называемой Освободительной армии Косово, пытающихся заполнить вакуум, который возник после вывода югославских сил безопасности».

А руководство Югославии убрало из Косово части своей армии, сняло блокпосты, сильно уменьшило число полицейских, находившихся там, размещало по домам людей, оказавшихся под открытым небом и так далее.

Казалось бы, все должно наладиться, дело идет к этому, но наметившийся мирный процесс не нравился американцам, и Примаков полетел в Штаты, чтобы отстоять точку зрения России и защитить Югославию. И вообще погасить огонь конфликта, очень опасного не только для Европы, но и для всего мира.

Пока длился долгий полет, Примаков связался по телефону с вице-президентом США Гором.

Гор неожиданно заявил, что не может гарантировать Примакову вещь, очень необходимую для ведения переговоров, — отвести ракетно-бомбовый удар от Югославии. Более того, сказал, что удар этот может состояться, когда Примаков будет находиться в Штатах.

Настроение от этого сообщения, да и вообще от такой позиции Гора, не улучшилось. Надо было что-то предпринимать. И протест должен быть решительным. Примаков прервал разговор и вызвал к себе командира корабля. Тот вышел из кабины.

— Мы возвращаемся в Москву, — сказал ему Примаков.

— Как? Не будем садиться в Штатах? Ведь до посадки осталось всего три с половиной часа.

— Нет, садиться не будем. Возвращаемся. Если не хватит горючего до Москвы, совершим промежуточную посадку.

Через несколько минут самолет Примакова начал совершать разворот над океаном — одинокая и такая маленькая птица над огромным пространством. Примаков не боялся испортить отношения со Штатами, ни с президентом, ни с всемогущим вице-президентом: интересы России стояли выше этих отношений.

Россия, узнав о беспримерном развороте самолета над океаном, честно говоря, ахнула, причем одни ахнули с одним выражением на лице, другие — с другим, но многие из моих знакомых выразили восхищение: вот это поступок! Он возвысит Россию, заставит нас вспомнить, что мы не только были великой страной, мы великой страной и остаемся.

Примаков Евгений Максимович, которому в Вашингтоне предстояли встречи и с вице-президентом США, и с президентом, совершил поступок, который многим странам, особенно униженным, дал понять, что Россия не есть та покорная страна, которая безропотно пойдет в фарватере Америки, — и это, если хотите, вселяло надежду.

А лозунги, прославляющие Штаты как страну, победившую в холодной войне и вознесшуюся на пьедестал, по меньшей мере несостоятельны. Если не более чем несостоятельны. Примаков в своей книге «Мысли вслух» приводит выступление одного из самых серьезных политиков Штатов Дж. Кеннана, который во всеуслышание назвал «глупостью и ребячеством» предвыборное выступление в 1992 году Буша-старшего, заявившего о победе США в холодной войне.

А вот что сказал в своем пространном интервью бывший посол Штатов в нашей стране Джек Мэтлок, — его Евгений Максимович также цитирует в своей книге: «В США распад Советского Союза восприняли как военную победу, что привело к появлению настроений триумфализма и ощущения всемогущества «единственной в мире сверхдержавы». И далее: «Рейган, например, никогда не говорил, что мы победили в холодной войне. Он писал в своих мемуарах, что это результат договоренности между партнерами… США не одержали победу в холодной войне, но американские руководители начали вести себя так, будто они победили».

Это интервью Мэтлока было опубликовано не так давно, в январе 2010 года, двадцать второго числа.

Но российский МИД в девяностые годы, руководимый Козыревым, ныне являющимся, как известно, одним из московских аптечных королей (может, он здесь нашел свое подлинное призвание, чем черт не шутит), покорно пристроился в фарватер американской политики. «Выстраиваемая конфигурация выбивала Россию из мировой политики в качестве независимой силы, что было пагубно для нашей страны, — написал Примаков. — Это происходило в то время, когда мировое сообщество уже признало Россию преемницей СССР, в том числе обладающей статусом постоянного члена Совета Безопасности ООН. Избегать конфронтации с США — конечно, этого требовали наши национальные интересы. Но безропотно присоединяться к “цивилизованному Западу”, руководимому США, когда остальной мир российский министр иностранных дел называл “шантрапой”, — такая перспектива лишала страну самостоятельности и была чревата ее втягиванием во все более проявлявшийся авантюрный курс Соединенных Штатов».

Чем завершилась карьера министра Козырева, известно всем. Причем такие люди оказались не нужны не только России, но и за океаном тоже.

Что же касается знаменитого разворота самолета, следовавшего в Вашингтон, то президент Ельцин, надо отдать ему должное, одобрил поступок Примакова. Еще бы не одобрить. Россия бы не простила Ельцину, если бы не одобрил. Это абсолютно точно: поступок Примакова ей был понятен, близок, поступки и суждения Козырева — непонятны и далеки.

Ныне Примаков находится в строю, он, повторюсь, — уважаемый академик-экономист, с чьим мнением считаются международные авторитеты, блестящий журналист, писатель — книги его читать интересно; в прошлом, будучи руководителем нашей разведки, он сделал все, чтобы сохранить ее в трудное ельцинское время (недаром ряд источников зовет «время царя Бориса» смутным, простые же люди прозвали мутным), — и сохранил.

Хорошо помнит и знает тех, кто верою и правдой служил на этом поприще, в том числе и Шебаршина, а для этой книги специально написал предисловие.

Думаю, что разведкой руководить трудно, там ведь каждый человек — личность, индивидуальное производство, штучный товар; конвейера, штампующего сведения, как и людей-непрофессионалов, здесь нет, да и мир этот, мир разведки — сложный, противоречивый, вызывающий и восхищение, и вопросы, на которые не всегда можно найти ответ.

Когда работа над этой книгой подходила к концу, в архиве Шебаршина нашлось интервью, данное им популярному изданию «Кто есть кто». Заголовок у материала не мог не привлечь внимания: «Я бы Джеймса Бонда на службу в разведку не взял». Далее следующий текст — речь в нем шла о профессии разведчика, «что это за дело такое и с чем его едят».

«Многие годы будоражит воображение юношей и женщин облик Джеймса Бонда. Счастливый плод фантазии английского писателя Флеминга, легендарный супершпион с неподражаемой легкостью расправляется с жестокими и тупыми чекистами, с международными преступниками и злобными маньяками. Джеймс стреляет без промаха с обеих рук, а если противник все же умудряется лишить его пистолета, то англичанин без малейших затруднений приканчивает его ножом или любым подручным предметом. Совершив очередной рутинный подвиг, Джеймс спокойно поправляет чуть сбившийся на сторону галстук и столь же спокойно заключает в объятия очередную красавицу.