Гадальщик на камешках - Мирча Элиаде

Подполз к лунному озеру и приостановился, охмелев. А потом, раскачиваясь, подполз к Андронику. Казалось, серебряный свет околдовал и его: он двигался теперь с ленивым изяществом, и при каждом новом изгибе мерцала его темная чешуя. Дорине почудилось, будто змей направляется прямо к ней, и внезапное чувство ужаса разбило сонные чары. Она словно проснулась, а перед ней было что-то жуткое, на что невозможно было даже взглянуть, даже поднять глаза, — очнулась перед грозной, немыслимой опасностью. Приближающийся змей, он будто пил ее дыхание, с шумом гнал по жилам кровь, ослабляя плоть ужасом и трепетом неведомой еще любовной болезни. Странно смешивались в устрашающем танце ледяной мерцающей рептилии учащенное дыхание страсти и смерти.

— Иди, скорее иди! — услышала Дорина из дальнего далека голос Андроника.

Кого он зовет так властно? Вспыхнувшая кровь алым жаром окрасила щеки девушки, словно до нее донеслось самое сокровенное и самое запретное из слов. Ужас и отвращение обуревали ее с той же силой, с какой боролись в ее крови целомудрие и немыслимые желания.

— Где ты так задержался? — слышала она приглушенный голос Андроника.

Змей все ближе подползал к Андронику и, казалось, боролся с собственной робостью, не отваживаясь положить голову на раскрытую ладонь, которую протягивал ему юноша. И замер в испуге, в ожидании, но голова его беспрестанно подергивалась, словно пыталась выпутаться из сети чар.

— Иди, иди сюда, — повелительно звал его Андроник.

Лиза закрыла глаза, прижалась к стене, в любую секунду она могла потерять сознание от слабости и бессилия. Она видела, как змей положил голову на ладонь Андронику, и словно бы сама ощутила холод омерзительного прикосновения, как будто и в ее плоть глубоко проникла стрела противоестественной чужеродной плоти.

— Еще ближе! — воскликнул Андроник.

Дорина, хмелея все отчаянней, бледная, смотрела не отрывая глаз; никакие силы человеческие не могли уже вырвать ее из того невидимого круга, который сблизил ее с Андроником. Змей осторожно заструился по кисти, по руке и боязливо коснулся головой горла Андроника. Юноша схватил его правой рукой, сжал в кулаке и сказал, глядя ему в глаза:

— Отчего ты так робеешь? — и улыбнулся.

Мануилэ мало-помалу опоминался; он видел змея в руках Андроника, но происходящее так походило на сон, от которого он старался избавиться, что он даже не удивился. Широко раскрыв глаза, он оглядывал комнату. Бледные лица, которые он видел перед собой, его не встревожили. Но вот точно такой, как до этого, такой же точно и в этом хмельно болезненном сне, где им снится прогулка по озеру, и «LeMystиredeJйsus»,[17]которую он прочитал так поздно, — с поднятой правой рукой — Владимир. И вдруг лодка переворачивается, точь-в-точь как говорил Андроник на берегу, и бесшумно идет ко дну, словно сделана из синица…

— Уморил подружку и остался теперь один-одинешенек? — говорил Андроник, словно услышав тихий ответ змея.

Лиза открыла глаза, и ей опять стало так же жутко, как и вначале. Голова змея подергивалась возле лица Андроника, и эти трепетные подергивания казались Лизе исполненными высочайшего всеобъемлющего смысла. Неслыханное колдовство истекало от голоса Андроника и змеиного танца.

— Хочешь и здесь кого-нибудь ужалить? — спрашивал Андроник у своего приятеля. — Отомстить хочешь?.. Но ты же видишь, что тут люди все добропорядочные, и к тому же столько красивых барышень, — прибавил он, улыбаясь и все так же глядя змею в глаза.

Дорина снова порозовела, и сердце у нее забилось громко-громко. Мысли помчались уже без всякой робости, — и мысли, и желания. О ней говорил Андроник, ну конечно о ней: «красивые банышни». Ее выбрал Андроник…

— Ты пришел на свадьбу? — с удивлением спросил Андроник. — Ты почувствовал, что здесь будет свадьба?!

Капитан Мануилэ внезапно покраснел: пусть даже все это снится, но есть вещи, о которых нельзя говорить во всеуслышание и во сне. Он слегка повернулся к Дорине и взглянул на нее исподтишка. Девушка сидела неподвижно, мертвенно-бледная, губы у нее подрагивали. В этот самый миг она пускалась в путь. Лодка ждала их на том самом месте, ждала их двоих, чтобы нести по глади вод. Рядом с Андроником, который обнимал ее, она чувствовала одно — ликующую радость. Сейчас они оттолкнутся от берега и окажутся в этой лодке рядом, может, даже тесно прижмутся друг к другу, как в гнезде. «Следующий», — услышала она голос Стере и приготовилась тронуться с места. Но невидимая тяжесть не пустила ее, удержала возле Андроника. «Ну же! Беги!» — вновь услышала она голос Стере, звучащий почти как команда. «Проиграешь свой фант», — сказал кто-то насмешливо по соседству. И Дорина поняла, что это значит, и опустила глаза. Значит, свадьба, она даже знала, что будет… Почему же она не может оттолкнуться от берега, почему не может сдвинуться с места, почему не бежит?.. «Беги! Беги!» — услышала она множество голосов за спиной. Неужели Андроник не хочет, чтобы она решилась? Ему не нравится ее фант?..

— А кто жених, кто невеста? — вновь заговорил Андроник насмешливо. — Какую барышню выбрал бы ты, проклятый, у которого больше нет подружки?!

«Ну конечно, — догадалась Лиза, — Андроник издевается над змеем». А когда он говорил о красивых барышнях, которых здесь так много и из которых нужно выбрать одну, он думал о ней. Выбрать нужно одну, и одну выбирает сейчас Андроник. Для этого он и усадил их всех в кружок. Он хочет рассмотреть их получше, всех околдовать, но выберет только одну. Он и есть жених. «Он выбрал меня, одну меня», — догадалась Лиза в восторге от чудесного мужественного танца змея.

— Не стесняйся, скажи, кто тебе здесь больше всех нравится? — насмешливо шептал Андроник.

Барышня Замфиреску вздрогнула. А что, если выберут ее? Змей подползет к ней, и она почувствовала, как он ползет по ее груди — дерзкий, скользкий и страшный. Нет, нет, не может этого быть, с чего, собственно, ее, почему именно ее?..

— Ну ладно! — воскликнул со смехом Андроник. — Ты же проклятый!.. А теперь отправляйся, тебя заждалась покойница…

Перепуганная доамна Замфиреску так и думала: нечистый этот змей тоже чья-то грешная душа, явившаяся кто знает из какой могилы. И супруга у него из мертвых. Как и у многих других. У других людей, которые давным-давно умерли и которых закопали в землю. И они иногда приходят оттуда, и иногда в обличье змея, — приходят в дома к живым и пьют оставленное для них молоко и вино, смешанное с медом… Страх доамны Замфиреску был сродни страху почтения. Если бы она только смогла перекреститься, она бы помолилась за грешные души. Никто не знает, кому нет покоя на том свете и кто послал нечистого этого змея в такую даль к ним в дом… Только бы не утащил еще кого. Только бы не принес в дом смерти, потому что и на такое они… способны…

— У тебя дальний путь, — шептал Андроник, — ты доплывешь до острова на середине озера и останешься там, спрячешься. Никто и знать не будет, что ты выползал на мой зов. Ты не тронешь ни единого человека. И с тобой ничего не случится, живи с миром… А теперь в путь, отправляйся!