Метро 2033. Отступник - Евгений Шкиль

Олег, который всю короткую схватку простоял наблюдателем и чувствовал себя очень неловко, ощутил, как кровь прилила к щекам от этой неожиданной похвалы и прилюдного признания. Некоторое время юноша провожал глазами Заквасского и мутантов, которые уже похватали раненых, и, видимо, решив сократить путь, двинулись напрямую, через чащобу между заросшими зеленью многоэтажками. Как только все тролли скрылись из виду, Олег приступил к разминочному комплексу.

― Ну, вот и славно, ты не терял времени. А я тоже договорился, — подошедший Заквасский хлопнул Олега по плечу. — Будет бой с куном, то есть с ихним доминантом, если ты его убиваешь, мы отдаем два мешка картошки и после имеем право шнырять туда-сюда пять циклов, то бишь пять раз по девять месяцев. Если он убивает тебя, значит, мы отдаем два мешка картошки и выставляем нового бойца, пока кто-нибудь, наконец, не грохнет проклятого, или он не расправится со всеми нами. Надеюсь, ты еще не растерял воинский дух жителя Лакедемона и не боишься смерти?

― Именно нуклеары не боятся смерти, — вождь сердито зыркнул зелеными глазами на Заквасского. — И скажи, где ты видишь здесь жителей Лакедемоновки?

― Прости, показалось... — чуть глумливо улыбнулся шаман.

― А почему эти мутанты такие черные? — не удержался Олег от еще одного вопроса, сжимая рукоять клинка.

― Мутанты? Да они вовсе и не мутанты. Такие же люди, как мы, только из Африки. Там все такие.

― Из Африки? — Олег смутно припоминал, что это какое-то очень-очень далекое место.

― Да именно. А здесь оказались очень просто: иностранные студенты из ростовских вузов устроили в честь окончания сессии опенэйр для своих, аккурат накануне большого бума, а поскольку добираться до родных деревень им было далековато, то вот и осели у нас под боком, — ответил Заквасский.

Олегу хотелось продолжить расспросы и понять, с кем же придется вступить в поединок, потому что из слов шамана он не понял даже половины, но из зарослей появились тролли. Теперь в толпе виднелись и женщины, хотя юноша не обратил на них внимания: глаза его были прикованы к курчавому верзиле с бочкообразной грудной клеткой, почти на две головы выше самого Олега.

― Значит так, — заторопился шаман, — твой противник практически не чувствителен к боли, учти это, но кровь из него течет, и силы он, конечно же, теряет. Из оружия у него будет утыканная гвоздями палица, так что измотай здорового парня. Будь подвижным! И ничего не бойся, у меня было видение, что ты победишь!

Чернокожий испустил свирепый рык и, замахнувшись палицей, рванулся в атаку. Олег отскочил в сторону, успев зацепить клинком бедро противника. В глазах доминанта мелькнуло нечто схожее с удивлением. Он взглянул на ногу, по которой стекала струйка темной крови, а потом издал каркающий хрип, в котором Олегу послышалось: «Уважаю! Ты не так прост, как кажешься, малыш...».

Но, может быть, ничего подобного тот и не думал, хотя теперь тролль наступал осторожнее и прицеливался тщательнее, стремясь ударить дубиной половчее. Олег даже не пытался блокировать удары, а просто уворачивался и отпрыгивал от грозно свистящей палицы.

― Когда ты успел видение получить? — спросил Кислов шамана, с тревогой наблюдая, как кун гоняет Олега под радостный рев и улюлюканье зрителей.

― Какое видение? — удивился Заквасский, хлопнув в ладоши, когда юноша в очередной раз уклонился от сокрушительного удара.

― Как какое!? Ты же сам сказал, что у тебя видение было — наш нуклеар должен победить.

― А! Это я так, решил подбодрить парня, — отмахнулся Ян. — Если, не дай бог, он погибнет, то ему уже будет все равно, но если победит, то удостоверится, что у меня пророческий дар...

― Ну ты и сволочь!

― Сам в ужасе, — согласился Заквасский. — И все-таки я имею иррациональную уверенность, что все кончится хорошо.

Между тем Олег стал понимать, что, несмотря на очень хороший план измотать доминанта, уставать тот и не думал, а вот движения самого юноши начали терять легкость и первоначальную быстроту. Прыжки уже не столь резкие, грозили подставить тело под удар дубины, которая взвивалась все с той же жуткой методичностью и силой.

Рисунок их боя уже приобрел некую стабильность: доминант взмахивал дубиной, а потом, со свистом рассекая воздух, опускал ее на голову противника, который в самый последний момент отскакивал в сторону; кун выдергивал свое грозное оружие из местами покрошившегося асфальта и, давая Олегу короткие, в несколько секунд передышки, снова делал стойку с поднятыми над головой руками, выцеливая голову парня. Надо было что-то немедленно предпринять, и воспользовавшись, что после очередного промаха тролль замешкался, юноша сделал выпад, воткнув шашку в живот противника и тут же отскочив, прокричал:

― Доблесть и сила!

Но казалось, кун, даже не заметил раны, продолжая попытки достать вёрткого врага. Олег был обескуражен, и отчетливо понял, что чаша весов склоняется в пользу противника. Уходить от ударов становилось все труднее, следовало предпринять решительную атаку, но удобного случая пока не представлялось. И вот такой момент наступил: доминант тоже, конечно, заметил, что противник слабеет и уже праздновал победу, поэтому в очередной раз поднял палицу и, глухо зарычав, обвел глазами зрителей, которые испустили восторженный рев, подбадривая своего кумира. Юноша, вместо обычной тактики сохранять дистанцию, подскочил и ударил точно в подмышечную впадину. Жало клинка, пробив сустав и разрезав мощную плечевую мышцу, выглянуло наружу. Кун вскрикнул, кисть разжалась, и палица полетела в толпу зрителей, сбив кого-то с ног. Рана словно засасывала клинок, и только тоненькая струйка крови змеилась по лезвию. Олег дернул шашку на себя, но та сидела крепко, словно в тисках, и в то же мгновенье пальцы левой руки черного гиганта стальными тисками сжались вокруг горла юноши. Олег хрипел, пытаясь вырваться, тщетно пинал противника по коленям и пытался локтем засадить под дых — ничего не помогало. Из последних сил обхватив обеими руками кисть тролля Олег задергался, однако доминант и не думал ослаблять хватку. Перед глазами юноши пошли алые пятна, в уши бил оглушительный набат, ноги подкосились...

«Конец...» — мелькнула огненной вспышкой мысль, а затем пришла тьма.

― Брат, ты как? — донесся далекий голос Ильи.

Олег почувствовал, как шею накрыла мокрая ткань, успокаивая жгучую боль. Он попытался открыть глаза, но тяжелые веки, словно свинцовыми заслонками отгораживали мир, из которого прилетали звуки.

― Попить... чего-нибудь... — с трудом выдавил юноша.

Чьи-то руки схватили за плечи и потащили вверх, а потом пересохший язык ощутил дивный вкус холодной воды. Голова, как-будто набитая тяжелой гудящей ватой, после нескольких глотков чуть прояснилась, хотя в висках еще чувствовалась болезненная пульсация, и Олег смог осмотреться.