Черная башня - Наталья Павлищева

Вопросы… вопросы… вопросы без ответов.

На третий день вместо двух мрачных охранников появился Федериго Малавольти — тоже охранник, но с ним Козимо был знаком. Хотя в такое время лучше не доверять никому, но надежда хотя бы узнать, что происходит, забрезжила.

Федериго понял, что его подопечный ничего не ел. Повздыхал, ушел и вернулся с хорошей едой и вином.

— Козимо, вокруг много тех, кто желает тебе смерти. Не облегчай им задачу. Борись. Поешь и выпей вина, оно не самое лучшее, но не отравленное. А чтобы ты не сомневался, я буду есть вместе с тобой.

— Лучше расскажи, что творится в городе.

— Пока будем есть, я расскажу.

Оказалось, что его до сих пор не отправили в ссылку только потому, что Альбицци упорно добивался смертной казни.

— За что?!

— Якобы за то, что ты ставил себя выше других. Задумал построить целый дворец, а не дом.

— Дворец мне спроектировал Брунеллески, но я даже не начал строить, отказался от проекта. Нельзя же за это казнить.

— За это нельзя, — согласился Малавольти. — Вот Альбицци и придумывает, за что можно. Подумай, что он может найти. За что можно казнить?

— Ничего не найдет. За измену можно, но я не изменял Флоренции никогда и ни в чем.

— Значит, придумает. Не опускай руки. Пока он придумывает, думай и ты.

— Где Лоренцо, почему ничего не предпринимает Толентино?

— Мне сказал, а другому никому такое не говори. Если они начнут штурмовать город, это и будет измена. Тебя убьют раньше, чем они выбьют ворота. Подумай. Придумаешь — скажи, я тебе нужного человека приведу.

Малавольти был прав, если бы Лоренцо, вокруг которого собрались крестьяне Муджелло, или Никколо де Толентино со своими силами попытались освободить Козимо, или хоть кто-то бросился к башне, его немедленно убили бы.

В городе нашлось немало тех, кто был готов пойти на приступ, но, сам того не ведая, Альбицци помог Медичи сохранить жизнь — на площади и прилегающих улицах плотно стояли его люди, не подпуская никого и близко. Это уберегло от скорой расправы, но не уберегало от приговора.

Что ж, Малавольти прав и в другом — надо придумать другой способ спасения. Козимо в данном случае знал только один — деньги.

— Ты обещал мне гостя…

— Завтра будет.

Гостем оказался Фарначчачо — местный дурачок, которого хорошо знал Козимо, но не хуже и Гваданьи. Что это — связующее звено между ним и гонфалоньером справедливости? Или это хитрая ловушка Альбицци? Все могло быть…

Поболтав немного, Федериго сделал вид, что принес не все угощение и вышел, оставив их одних.

Фарначчачо спокойно пояснил:

— Альбицци никак не может найти доводы, чтобы убедить Синьорию вынести смертный приговор, а на другой не согласен. Он больший дурак, чем я. Гваданьи боится, многие боятся. Не сиди, действуй.

— Отнесешь то, что я напишу?

Фарначчачо кивнул:

— Не бойся, отнесу и не выдам. Я этого Альбицци терпеть не могу. Пиши.

Никто не стал обыскивать дурачка, когда тот выходил из башни. Дурак, что с него возьмешь? И на его визит сначала в больницу Санта-Мария Нуова, а потом в гости к Гваданьи тоже никто не обратил внимания… Фарначчачо принес гонфалоньеру тысячу дукатов, взяв себе за старанье еще сотню, это и было задание Козимо.

Гваданьи хотел одного: чтобы скорей закончился его срок быть гонфалоньером, чтобы этот самый страшный приговор вынес другой. Но, кажется, не удастся! Бедолага был в отчаянье:

— Мессир Медичи хочет, чтобы я проголосовал против? Но ведь мои долги оплачены мессиром Альбицци, как же я?..

— Мессир Медичи просит, чтобы вы либо протянули, либо не голосовали вообще.

Самые разумные люди — шуты. Гваданьи удивиться бы такой сообразительности флорентийского дурачка, но ему не до того, все мысли — как спасти свою шкуру. Тысяча дукатов, конечно, хороший подарок, но шкура все же дороже.

Дело в том, что Ринальдо Альбицци приказал схватить и пытать нескольких близких друзей Козимо. Нотариус Никколо Тинуччи продержался всего несколько часов, а потом подписал признание о том, что Медичи готовил переворот, чтобы захватить власть во Флоренции. Теперь у Альбицци было признание нотариуса и доказательство «вины» Медичи. Он понимал, что никто не поверит показаниям, полученным под пытками, но это уже не играло роли.

Обычно время играет на врагов, но сейчас оно помогало Козимо.

Альбицци не испугали вооруженные люди Никколо де Толентино, он не боялся крестьян с вилами и топорами, вставших под руку Лоренцо, разогнал или уже бросил в тюрьму сторонников Медичи в самом городе.

Высказала свое недовольство Феррара? Плевать!

Осудил папа Евгений (Мартин к тому времени уже умер)? Но ему самому пришлось бежать из Рима, переодевшись монахом, и теперь искать защиты у флорентийского архиепископа.

Недоволен император Сигизмунд? Флоренция — республика, ей императоры не указ. Тем более те, которые по другую сторону Альп.

Вот недовольство Венеции — это плохо. Но не пойдет же одна республика на другую войной ради спасения Медичи? И Милан рядом…

Препона оставалась одна — нерешительность собственной Синьории.

Пока Альбицци ломал голову над тем, как заставить наконец Синьорию вынести смертный приговор, Козимо по совету Малавольти действовал — хорошие взятки получили все, от кого хоть что-то зависело. Чтобы не подставлять Гваданьи, ему предложено сказаться больным и заменить себя уже подкупленным человеком.

Но это с членами Синьории, а что делать с толпой, которую день за днем Альбицци собирал на площади? Толпа не подчиняется законам разума и логики, ее нужно лишь разогреть и крикнуть «ату!». Потом разберутся, что были неправы, но это потом…

Козел отпущения… враг… Медичи — враг Флоренции — такое не могло присниться в страшном сне! Скольким людям там, внизу, на площади и улицах города Медичи помогли, сам Козимо помог. Сколько тех, кто должен, кто получил кредит, помощь, работу. Сколько бывших воспитанников приюта, построенного на средства его отца. Тех, кто еще вчера восхищался восстановленной церковью Сан-Лоренцо. Кто называл Джованни де Медичи Отцом города. Где его друзья Никколи, Браччолини, Траверсари?.. Где Брунеллески и Донателло? Микелоццо?

От скольких людей он должен бы слышать слова благодарности, а слышит «распни его!».

Вспомнились слова отца: «Не ждите от толпы благодарности, но ждите несправедливого осуждения».

Козимо не знал, что беспокойный Брунеллески, обругавший стражника, тоже брошен в тюрьму, Донателло пришлось бежать, Микелоццо тоже… А Траверсари хлопочет о нем, помогая папе Евгению.

Папа Евгений решил вмешаться. Медичи — банкиры курии, они уже много лет чеканят монету, казнь Козимо погубит все.