История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - Александр Носович

Впрочем, в том, что касается связи бизнеса и власти, обе стороны равно прекрасны. Готовясь к строительству новой атомной станции взамен ликвидируемой Игналинской АЭС, социал-демократический премьер-министр Гедиминас Киркилас добился от Сейма внесения изменений в закон об атомной энергетике, которые позволили отдать треть акций национального стратегического инвестора Leo LT частной компании. Частной компанией владел холдинг Vilniaus prekyba («Вильнюсская торговля»), известный в первую очередь как владелец международной сети супермаркетов Maxima. Владелец Vilniaus prekyba, самый богатый человек Литвы Нериюс Нумавичюс, как несложно догадаться, близок к социал-демократам. Впрочем, бизнес в том, что касается политических пристрастий, чрезвычайно прагматичен…

Так что общим знаменателем, объединяющим «вильнюсских» и «каунасских», социал-демократов и консерваторов, является не только теория «советской оккупации» и «европейский путь развития». Общим знаменателем является ещё и коррупция.

При формальной многопартийности и институте правящей коалиции в политическом процессе Литвы со временем всё более заметно проступают элементы двухпартийной системы. И население, судя по исследованиям социологов, убеждается, что реально вопрос об управлении страной решается при выборе только из двух партий. «Когда у власти находилась партия консерваторов, повышался рейтинг социал-демократов. Если сейчас повышается рейтинг консерваторов, то значит, именно эта оппозиционная партия воспринимается населением альтернативой социал-демократам», — отмечает старший научный сотрудник Литовского центра социальных исследований, директор Центра изучения общественного мнения и маркетинговых исследований «Vilmorus» Владас Гайдис.

Более того — хотя классической двухпартийности в Литве ещё нет, литовской политике уже стал свойственен её главный недостаток: размывание различий между двумя партиями и лишение избирателя подлинной альтернативы.

В 2013–2014 годах социал-демократы и консерваторы окончательно перестали быть антагонистами. Внешние различия между ними носят столь косметически несущественный характер, что иной раз, опираясь на одну только риторику их политиков, подчас не сразу определишь: кто перед тобой — консерватор или социал-демократ? Нынешнее социал-демократическое правительство Альгирдаса Буткявичюса за два года после приведения к присяге не сделало ничего такого, что кардинально отличалось бы от действий консервативного правительства Андрюса Кубилюса. А ведь на стадии избирательной кампании такие различия были: социал-демократы выступали против Висагинской АЭС, за активную социальную политику, за общую установку на прагматизм во внешней политике (в частности, союз с Польшей и «перезагрузку» отношений с Россией и Белоруссией).

Ничего этого после прихода к власти сделано не было. Решение по Висагинской АЭС так окончательно и не принято, повышение размера минимальной заработной платы сложно назвать прорывом в социальной политике, не видно прагматизма и даже собственного почерка в политике внешней. Больше того, в период председательства Литвы в ЕС во второй половине 2013 года «соцдемы» пошли той дорогой, что перед ними проложили консерваторы. Всё те же фобии по отношению к России, всё то же миссионерство на постсоветском пространстве, всё те же попытки играть в большую геополитическую игру — применительно к авантюре с ассоциацией Украины с ЕС это слово «игра» впервые применил ветеран Социал-демократической партии, бывший заведующий отделом ЦК ЛКСМ Литовской ССР Линас Линкявичюс, ставший по квоте социал-демократов министром иностранных дел.

После провала Вильнюсского саммита и начала украинского кризиса социал-демократы стали такой же «партией войны», как и консерваторы.

Понятие внесистемного политика в Литве несравненно шире, чем принято в любом другом демократическом обществе. На Западе внесистемными деликатно именуют фриков/маргиналов с ультраправыми или ультралевыми воззрениями, которых их более солидные коллеги в упор не видят и всерьёз не воспринимают, потому что у них нет ни малейшего шанса быть куда-то выбранными или назначенными. На выборах за маргиналов голосуют десятые доли процента населения, а их опыта и компетенций не хватит даже на простейшую административную должность.

Совсем другая ситуация в Литве.

В ней внесистемными политиками (на местном политическом языке — «популистами») являются все политики, не относящиеся к двум главным фракциям правящей элиты: социал-демократам и консерваторам — и пытающиеся попасть во власть с помощью, собственно, демократии — побеждая на выборах.

Поскольку демократические институты в постсоветской Литве были частично, но сформированы, чаще всего «популистам» попасть во власть удавалось — вплоть до самых вершин власти. Однако именно потому, что демократические институты в Литве действуют лишь частично, «популистам» никогда не удавалось получить полноценную власть, позволяющую проводить альтернативную Системе политику. Система либо проводила над ними политическую «кастрацию», либо уничтожала.

Первое было сделано с неоднократно побеждавшей на выборах в Сейм Партией труда, которая в итоге стала младшим партнером по коалиции у социал-демократов и практически лишилась собственного политического голоса.

Второе — с основателем и лидером этой партии Виктором Успасских, который был настолько неудобен, самостоятелен и вызывал такое раздражение у консерваторов, что его приручать не стали, а приговорили к тюремному сроку, из-за чего он бежал из Литвы.

Виктор Успасских переехал из Архангельской области в Литву в 26 лет, занимался строительством газопроводов. После распада СССР стал гражданином Литвы и пошел в бизнес, за несколько лет оказавшись одним из самых богатых людей Литвы. Концерн Vikonda, которым владел Успасских, занимался производством продуктов питания и бартерными сделками с «Газпромом» по поставкам российского газа в Литву — в обмен на продовольственную продукцию. Одним словом, литовская Юлия Тимошенко — к 1996 году Виктор Успасских стал контролировать около 80 процентов поставок газа в Литву.

После того как в «Газпроме» стали отказываться от бартерных сделок, Успасских пошел в политику. В 2000 году он избрался депутатом Сейма Литвы от социал-либеральной партии «Новый Союз», а в 2003 году основал собственную политическую силу — Партию труда. В 2004 году Партия труда потрясла весь литовский истеблишмент, победив на парламентских выборах. Она набрала 28 % голосов, обогнав и социал-демократов, и консерваторов. На выборах Партия труда обещала электорату повышение зарплат и пенсий, поддержку среднего и малого предпринимательства, борьбу с коррупцией. За это получили от системных политических сил несмываемое клеймо «популистов». Успасских буквально во всем потрясал самые основы общественно-политического строя Литвы: всегда подчеркивал, что он русский, но всегда же демонстрировал сносное владение литовским языком, был мигрантом в первом поколении, сделал состояние на контактах с «Газпромом», разговаривал с избирателям не о европейской интеграции и не об «ужасах оккупации», а о зарплатах и пенсиях, советскую власть дурным словом поминутно не поминал, призывал делать бизнес с Россией…