Мой идеальный смерч. Часть 3. За руку с ветром - Анна Джейн

– Ты, наверное, знаешь, что Денису пить противопоказано. Это у них семейное: у него, отца, дяди реакция на алкоголь очень плохая. Низкая толерантность – так, по-моему, это называется? А он зачем-то тогда напился. Саша и еще несколько ребят затащили Дэнси домой посредине ночи. По-моему, – Лера вымученно улыбнулась, – они сами с ним замучались.

Он казался абсолютно трезвым, но нес жуткую ерунду и не желал двигаться. А потом, когда мальчики ушли, посмотрел на меня глазами большого ребенка, сел на пол и начал наизусть зачитывать строки из дневника Наташи. Олег услышал и просто застыл в дверях. И… – Она опять, уже в который раз замолчала, но больше ничего не стала говорить про мужа, хотя я поняла, что не только у Дэна есть свои трагедии, и у Леры есть своя больная тема, больная тайна, связанная с Олегом Данииловичем, но говорить об этом она мне, естественно, не стала. И я ее понимала – это только ее дело.

– Да, читал дневник наизусть. Оказывается, когда был маленьким, стянул его у Олега со стола и прочитал. Я, наверное, дура. Не сразу поняла, что он как по пунктам выполнял и выполняет все слова Наташи. Только со временем догадалась… Я не думаю, что она писала все это всерьез. Маша! – вдруг воскликнула Лера. – Маша! Она была молодая и писала все это от скуки, но это слишком сильно запало Дэнси в голову. Будь неладна эта Эвелина – и пусть земля ей будет пухом. Обвинила ребенка в смерти родной матери! Знаешь, – вдруг пытливо посмотрела Лера на меня. – Денис хоть и не мой родной сын, но если бы передо мной стал выбор: умереть мне или ему, я бы предпочла умереть сама. Только ради того, чтобы мой ребенок жил, понимаешь?

– Да.

Наверное, моя мама сделала бы точно так же. Любая мама сделала точно так же.

– И я уверена, что Наташа думала, как и я. Там, на небесах, – взглянула мимолетом на кусок неба в окне женщина, и в ее глазах тоже появились едва заметные непрошеные слезы, – она ни о чем не жалеет. Ни о чем. Ладно. Пойдем вниз, Маша.

– Пойдем.

– Я тебе еще кое-что покажу.

И она повела меня вниз, во вторую, совсем небольшую гостиную с уютной лоджией и изящным камином, где остановилась около стены с несколькими большими фотографиями в серебряных рамках. Первым я увидела черно-белое фото шестилетнего мальчика с большими глазами, длиннющими ресницами и ямочками на пухлых щечках, смеющегося в компании еще двух малышей по бокам от него. Оба они показались мне знакомыми: и хохочущий пухленький ребенок с круглым беззащитным личиком и сердито надутый светленький карапуз с двумя конфетами в руке.

– Это Дэнка, ему тут почти пять лет, – пояснила с улыбкой Лера, коснувшись пальцами рамы. – Узнала? Рядом Саша и Мика – Микаэль.

– Я их знаю, – во все глаза смотрела я на детей. Забавная троица.

– Хорошие мальчишки. Если что, Мика – тот, который с леденцами. А Сашка в детстве был кругленьким, как воздушный шарик. Это сейчас он здоровый бугай с татуировками и зелеными волосами, а раньше был похож на ангелка. Кстати, в детстве Мика был сильнее и все время обижал Сашку. Видишь, даже тут у него в руке два конфеты – отобрал у братика и не хотел отдавать. А сейчас Саша куда брутальнее и сам все время защищает нашего Мику. Забавные они.

– Забавные, – согласилась я, разглядывая детей. И во что они превратились сейчас из таких вот очаровательных малышей? Брутальный нефор, умирающий лебедь и ловелас Смерчинский, по привычке подумала я. А потом вспомнила Дениса и горестно вздохнула. Но хозяйка дома вновь не дала мне попасть в капкан собственных мыслей.

– Вот Дэнси с двоюродным братом Петей, – кивнула на следующее фото Лера, и я тут же узнала в черноволосом худом мальчике со стрижкой под пажа того самого Петра, сейчас невозмутимого и даже надменного. На снимке он сидел рядом с Дэном на диване и покровительственно держал братика за плечи. Оба были в одинаковых однотонных свитерах, Петя в зеленом, Денис – в синем. Малявка Смерч улыбался и выглядел очаровательно и прилежно. Странно. Доброту в глазах не спрятать на фотографии.

– Здесь ему уже шесть.

– А он и в детстве был милашкой, – сказала я, склонив голову.

– Да. Он был очаровательным ребенком. Думаешь, он тут счастлив? – спросила Лера.

– Не знаю, – честно ответила я. – По крайней мере, тут он радостный и беззаботный.

– Да. А теперь посмотри на этот снимок. Здесь Денису семь лет. Перед первым сентября.

Я окинула тревожным взглядом третье фото. На нем слегка повзрослевший Дэн в черном костюмчике с галстуком стоял около здания школы. В одной руке – новенький ранец, в другой – здоровый букет желтых роз. Лицо серьезное, почти неживое и без положенной маленькому мальчику улыбки. И глаза у него были абсолютно пустые и смотрели не на фотографа, а куда-то чуть в сторону и вниз. Я поймала только одну эмоцию ребенка – безразличность.

Первые две фотографии кардинально отличались от этой.

– Замечаешь, как он изменился? – спросила Лера внезапно. – На всех фото после того, как Эвелина устроила тот страшный скандал, он больше не улыбался. Мы с Олегом тогда думали, что Дэнси просто боится идти в школу, что это стресс, возрастной кризис, и только непростительно позже я поняла, что ошибалась. Это что-то совсем иное, Маша. Он ничего не хотел. Никуда не ходил и мало с кем разговаривал. Плохо учился и не делал уроки. Не смеялся, когда смотрел мультики. Мог просто сидеть без движения или водить по листку цветными карандашами, ничего не рисовал, просто закрашивал его. У него не было друзей, – она вздохнула. – Так повлияли на него слова бабушки. Только когда нашему сыну исполнилось девять лет – то есть после того, как он нашел Наташин дневник, он внезапно стал меняться – становиться таким, каким был в детстве: подвижным, активным, веселым, общительным. Резко стал одним из лучших учеников не только класса, но и школы. Захотел вдруг учить языки, начал ходить в спортивные секции, на танцы, пропадал на баскетбольных площадках или у друзей. Мы думали, что ему помог детский психолог, но… Мы только так думали. Я, наверное, тебя утомила.

– Нет, что ты, – живо отозвалась я, глядя на фотографии. Быть может, их в этой небольшой уютной комнате было слишком много, но мне это нравилось. Целая история семьи. – Мне интересно. То, что ты рассказала… Не то что в сердце, в голове не укладывается.

– Да, и такое бывает, – потерла переносицу Лера и прислушалась. – Кажется, мне звонят. Подожди, хорошо?

– Может, он? – мигом встрепенулась я.

– Нет, на Денси поставлена другая мелодия, – вздохнула хозяйка дома и оставила меня в одиночестве. Все то время, пока ее не было, я жадно рассматривала фотографии, имея, наверное, уникальную возможность погрузиться с историю этого дома. Здесь Дэн еще ученик младшей школы, аккуратный, с огромным рюкзаком, стопками книг, а вот тут – уже средней, улыбчивый подросток, один из самых высоких в классе, но в баскетбольной команде многие выше на голову. А на этих снимках Смерч – ученик старших классов, очень похож на нынешнего Дениса, только лицо младше и как-то наивнее, но синие глаза так же задорно сияют. И ямочки на щеках точно такие же. Эх… Где же ты?