Рижский редут - Далия Трускиновская

В конце концов закупку свеч и добывание коромысла сержант взял на себя. И обещал к концу дня прислать мне это имущество с тем самым мастеровым, которого он прикормил в порту.

– А вы будьте пока поосторожнее, – сказал он. – И коли столкнетесь вдруг с Яковом Ларионовым, держитесь от него подальше. Человек он, возможно, опасный.

– Как вы можете об этом судить?

– Мне подсказывает логика. В каменном амбаре, известном как склад Голубя, находят убитую девушку. Если верить тому, что вам рассказала ваша приятельница, то девушка, похоже, пришла в эту каморку добровольно. И в этом же амбаре, в этой же каморке, свил гнездо купецкий сынок Ларионов, которые сделал все возможное, чтобы убийцей сочли вас. Может ли сие быть совпадением?

– Яшка?.. – прошептал я. – Быть того не может!

– Почему ж не может? Молодой старовер, имеющий строгого папашу, сошелся с девицей-немкой. Пожениться они не могли – папаша бы собственноручно его удавил за мысль о такой женитьбе, и ее родственники тоже в восторг не пришли бы…

– «Ромео и Юлия»! – воскликнул я.

– Да, творение господина Шакеспеара на рижский лад. Местом их свиданий служил амбар, та самая каморка, куда мало кто без нужды полезет. Возможно, о романе прознали посторонние, возможно, случилась ссора. До сих пор все, надеюсь, логично?

– Логично, да только Яшка не мог убить Катринхен! – воскликнул я. – Он совершенно на убийцу не похож!

А сам вспомнил, что бедная Анхен называла любовника своей родственницы и подруги красавчиком. Яшка ведь и был красавчиком – высок, статен, кудряв, чернобров… Что же она еще про него рассказывала?..

– Как мы были бы счастливы, если бы все злодеи имели на челе своем надпись: «Люди добрые, я склонен убивать по поводу и без повода!» – ехидно возразил сержант. – Даже коли он сам не убил девицу, он мог нанять для сей надобности человека посильнее духом, заманить бедняжку на место тайных свиданий и караулить внизу, пока наемный убийца выполнит свое дело. Коли так – мы имеем и кандидата на роль убийцы. Это мнимый свечной торговец Мартын Кучин.

– Вот этот на убийцу похож, – невольно содрогнувшись, произнес я. – У него взгляд кровожадного зверя. Но для чего же он ищет Яшку Ларионова?

– Возможно, между ними были еще какие-то дела, и Ларионов с ним не рассчитался. Статочно, по той причине, что лежит сейчас где-то в беспамятстве и лихорадке по вашей милости. А родня ларионовская видела их вместе и, не зная правды, на всякий случай прячет беспутного родственника от этого Мартына.

– Логично, – согласился я. – Весьма похоже, что у Яшки были шашни с немкой… он потому и с отцом ссорился, что хотел жить не на староверский лад, а учиться немецкому языку…

Я произнес это и замолчал. Что-то в наших умопостроениях было не так…

Если бы Бессмертный дал мне подумать еще несколько мгновений! Но он, решив, что я высказал все, известное мне о Яшке, заговорил об ином – принялся выкладывать мне портовые новости. Они действительно оказались весьма любопытными.

Наши отцы-командиры перешли в нападение. Вахты на фарватере от Дюнамюнде до Любексхольма и база на Даленхольме служили целям обороны. Враг обретался в Курляндии, к самой Риге не подходил, стало быть, следовало искать его там, где он находится. Поэтому канонерские лодки принялись осваивать новые водные пути – бродить вдоль побережья залива, доходя до селения Шлок, и забираться в устье Курляндской Аи. Там они отыскали-таки неприятеля и возможность подлинных военных действий. Сам Шешуков бесстрашно ходил в эти рейды.

Кроме того, фон Эссен придал флоту пехотинцев из отряда Бриземана, и это было самое мудрое из того, что он в последнее время совершил. Бриземан сам хотел действовать вместе с Шешуковым. У него набралось под тысячу человек гарнизона и волонтеров, они пешим порядком дошли до Вороновой корчмы, а там их подобрали канонерские лодки, которыми командовал капитан Развозов, и немалый отряд, в коий вошли также три английских бота под командованием капитана Стюарта, отправился к Шлоку.

– А что Лезь-на-фонарь? – спросил я.

– В Курляндии со своим отрядом. От него получено приказание – чтобы Развозов шел на соединение с ним. Этот не пропадет…

Чем кончился рейд, Бессмертный еще не знал. Но был уверен, что и Развозов, и Левиз-оф-Менар найдут друг друга и наделают беды неприятелю. Во всяком случае, близко к Риге его не подпустят.

– Диковинные дела творятся в этом городе, – сказал я. – Одни жизни не щадят, чтобы не сдать его врагу и не пропустить Макдональда с корпусом Граверта на Санкт-Петербург. А другие ждут неприятеля чуть ли не с хлебом и солью.

– Кто это ждет неприятеля с хлебом и солью? – спросил заинтригованный сержант.

– Почем я знаю! Только я уже в третий раз слышу здесь «Марсельезу».

“То есть как?

Я рассказал ему, что дважды незримые голоса исполняли вражеский марш в самой Риге, под землей, а в третий раз – уже и на земле, за стеной корчмы.

– И вы не попытались выяснить, что это за певцы?

– Я заподозрил было двух мальчиков иудейского вероисповедания. Но уж больно это диковинно, здешние евреи, поди, и слова-то такого не слыхали – «Марсельеза».

– Может, нет, а может, и слыхали. Вы сим вопросом не интересовались, а я знаю, что во Франции объявлено евреям полное равноправие со всеми гражданами. Логично было бы рассудить, что они ждут от Бонапарта тех же законов для Лифляндии.

– Ах, черт! – воскликнул я. – Так это же предательство!

– Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, – меланхолически отвечал Бессмертный. – Чем вы собираетесь заниматься в ближайшее время?

Этого я не знал – я полагал, что он даст мне какие-то указания к действиям.

Он посоветовал сходить к складу Голубя еще раз и с той же историей про морковку и лук. Но постараться заставить амбарных сторожей рассказать, как был найден раненый Яшка, кто его забрал, а если повезет – куда его переправили.

– Воля ваша, Бессмертный, я уже несколько поднаторел во вранье, но тут даже не знаю, как подступиться, – честно отвечал я.

Потом я догадался, в чем беда. Когда я слонялся по Петербуржскому предместью и изобретал всякие байки, чтобы напасть на Яшкин след, я был сам себе хозяин, мысль моя совершала вольный полет, и это даже служило некоторым развлечением. Сейчас же Бессмертный, хоть и не приказал мне напрямую идти к складу и выдумывать вранье, однако ж это его, а не моя затея – вот новые враки и не рождались.

Он задумался.

– Если бы время можно было обратить вспять! – неожиданно сказал он. – Тогда вы, Морозов, в первую свою вылазку указывали бы приметы не своего дедушки, мирно проживающего в родовом имении, а мнимого свечного торговца!

Видимо, в прошлом у Бессмертного были какие-то весомые неприятности – я не думаю, что человеческий голос способен нарочно изобразить столь живую тоску. Тем более, голос сержанта, человека зрелых лет, уравновешенного и несколько склонного к ехидству.