Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

мысли мои с твоими весьма согласны, лишь бы он не был в том положении, как был в прошедшей войне; всякая иная помощь нам от него полезна. Михаилу Сергеевичу Потемкину по твоей прозьбе прикажу ехать к тебе. Надеюсь, что по сей час судьба Крыма решилась, ибо пишешь, что туда едешь…»

Г.А. Потемкин – Екатерине II (июля 1783. Лагерь при Карасу-базаре):

«Матушка Государыня. Я чрез три дни поздравлю Вас с Крымом. Все знатные уже присягнули, теперь за ними последуют и все. Вам еще то приятнее и славнее, что все прибегли под державу Вашу с радостию. Правда, было много затруднения по причине робости татар, которые боялись нарушения закона, но по уверениям моим, зделанным их присланным, теперь так покойны и веселы, как бы век жили у нас. Со стороны турецкой по сие время ничего не видно. Мне кажется, они в страхе, чтоб мы к ним не пошли, и все их ополчение оборонительное.

Чрез три дни отправленный курьер поднесет подробные донесения, то здесь сокращаюсь повергнуть себя и всех трудившихся, о которых просить буду. Что до меня касается, я выбился из сил. Право, все самому надобно приводить в движение и бегать из угла в угол. Пред сим занемог было жестоко в Херсоне спазмами и, будучи еще слаб, поехал в Крым. Теперь, слава Богу, оправился. Чума вокруг лагеря, но Бог хранит по сю пору. Простите матушка, цалую ручки Ваши, не забывайте… Принц Вюртембергский вступил в командование и очень охотен к службе».

Екатерина II – Г.А. Потемкину (из Царского Села. Июля 10 ч., 1783):

«Давным-давно, друг мой сердечный, я от тебя писем не имею, думаю, что ты уехал в Крым. Опасаюсь, чтоб болезни тамошние как ни на есть не коснулись, сохрани Боже, до тебя. Из Царяграда получила я торговый трактат, совсем подписанный, и сказывает Булгаков, что они знают о занятии Крыма, только никто не пикнет, и сами ищут о том слухи утушать. Удивительное дело!

С часа на час ждем родины Великой Княгини. Я здорова. Отправляю ныне к тебе Святого, а на его место взяла я паки Ребиндера. У нас теперь Папский посол. Вот те вести здешние. Только признаюсь, что жду нетерпеливо от тебя вестей. Пуще всего береги свое здоровье. Adieu, mon cher et bien aime Ami».

Екатерина II – Г.А. Потемкину (из Села Царского. Июля 15 ч., 1783):

«Ты можешь себе представить, в каком я должна быть безпокойстве, не имея от тебя ни строки более пяти недель. Сверх того здесь слухи бывают ложные, кои опровергнуть нечем. Я ждала занятия Крыма, по крайнем сроке, в половине мая, а теперь и половина июля, а я о том не более знаю, как и Папа Римский…»

Г.А. Потемкин – Екатерине II (лагерь при Карасу-Базаре. Июля 16 1783):

«Матушка Государыня. Я прошу милости Генералам, подо мною служащим: Суворову – Володимерский крест и Павлу Сергеевичу. Графу Бальмену – Александровский. Не оставьте и Лашкарева, он, ей Богу, усердный человек, и очень много я его мучил.

Упражняюсь теперь в описании топографическом Крыма. Деревни все уже описаны, только надобно перевесть на русский язык. Я поспешу все представить, как о продуктах земли, так и о сборах. Теперь только могу доложить, что редко можно найтить так плодородную землю: нонешний год не в силах будут всего урожая убрать.

При всем удовольствии татар тревожит их посеянный от турков очаковских в них слух, что браны будут с них рекруты. Я им на сие дал уверение, что таковой слух пущен от их злодеев и что он пустой. Ежели, матушка, пожалуете указ, освобождающий их от сего, то они совсем покойны будут. Также просят неотступно, чтобы подать им платить не по душам, а с земли и со всего – десятину, что учинит гораздо более доходу, да для них честнее. И ежели это будет, то поверьте, что можно тогда в Анатолию послать Манифесты, и там примут подданство.

Сочинив таблицу о доходах, поднесу мои примечания, на что ассигновать нужно, дабы угодить магометанам: как то на содержание некоторых мечетей, школ и фонтанов публичных. Сей последний пункт считается у них великим благодеянием и весьма их обрадует, ежели прикажете на Ваше имя построить большой и хороший. И от сей безделицы пойдет громкая слава не в пользу Султана турецкого.

Турки по сие время везде смирны. По известиям, в пограничных местах починивают, но слабо, и гарнизоны не умножаются. Они боятся, чтобы мы к ним не пришли. Укрепляют всячески проход Боспорский, да и в Цареграде велено починивать укрепления. Ежели и быть войне, то не нонешний год. Теперь настоит рамадан и кончится двадцатого августа, то много ли уже останется до осени. Я не дивлюсь Короля шведского жеманству, что же бы ему другое и делать. Он хорошо делает, что не носит военного мундира для того, что у них больше комического, нежели сериозного. Я пишу, матушка, к Безбородке некоторые мои примечания политические, о чем он Вам доложит…»

Екатерина II – Г.А. Потемкину (из Царского Села. Июля 20 числа 1783):

«После долгого ожидания, наконец, вчерашнего числа получила я, любезный друг, твое письмо от 10 сего месяца из Карасу-Базара с приятными вестьми о присяге Крыма и двух Ногайских орд. За все то благодарю тебя. Авось-либо все обойдется на сей раз без дальних хлопот. Ожидаю теперь курьера с обстоятельными вестьми. Прошу тебя уверить трудившихся, что оставлены не будут, а от тебя ожидаю о том представления. Сожалею только о том, что ты был болен и, в слабости быв, много труда понес. Стращает меня чума, дай Боже, чтоб ты успел своих охранить от оной и в Крыме пресечь ее пребывание. Что Принц Вюртембергский охотник служить, скажу сестре; с час на час ждем разрешения сей. <…>

Просит у меня Безбородка 2000 душ ранговых полковничьих деревень в Украине. Говорит, что сие не делает еще шестой доли того, что законы определяют за промыслы барыша короне, а он мало ли придумал…»

Екатерина II – Г.А. Потемкину (из Села Царского. Июля 26 ч., 1783):

«Отпуская майора Глазова обратно к тебе по твоему желанию, вручить велела и сие письмецо, чрез которое уведомляю тебя, друга моего сердечного, что я с прошедшим курьером ответствовала на твое письмо о занятии Крыма. Публика здешняя сим происшествием вообще обрадована: цапанье нам никогда не противно, потерять же мы не любим.

Напиши ко мне, отослал ли ты к Шагин-Гирею голубую ленту, да пришли ко мне имян людей, кои