Иллюзия выбора. Шаг - Галина Долгова

— Калим! — я дернулась, но цепи были слишком хороши.

— Что? Тебе его жалко? После всего, что он сделал? Ты забыла, в каком была состоянии, когда меня освобождала, а? — парень уже кричал, а я вжалась в стену, стараясь с ней слиться. — Или как по его милости меня должны были сослать на каторгу? А что произошло в трактире, мм? — он резко обернулся снова к эльфу. — Ты ведь наверно даже не помнишь, так? Четыре года назад, небольшой городок, где ты еще с тремя эльфами остановился на ночлег, тебе отказала молодая девушка, облив водой из кувшина, припоминаешь? — взгляд Дана, удивленный и недоверчивый, метнулся ко мне. — За это ты потребовал пятьдесят золотых или год рабства. Откуда у молодой девчонки и парня могли быть такие деньги? Хотя тебя ведь это не волновало, так? Ты в любом случае хотел отомстить. Ее, — он кивнул на меня, — на год сделать своей игрушкой, домашней рабыней, а меня на каторгу! — и на Дана обрушился еще град ударов. Калим бил его с остервенением, выплескивая всю ярость, обиду, униженную гордость. Я не могла на это смотреть. Мой друг превратился в озлобленного и ожесточенного человека и сейчас наслаждался избиением беззащитного существа.

— Калим, не надо, прошу… — по моим щекам текли слезы.

— Что?! Лина, ты в своем уме? — он присел около меня, смахивая слезы. — Ты что, простила его?

— Калим, это не он… это тогда граф все сделал… — сама не знаю, почему я стала оправдывать этого эльфа. Просто не мог он так поступить… теперь я знаю. Сейчас, только сейчас я это поняла… Идиотка!

— Ты его защищаешь? — парень недоверчиво смотрел на меня. — Почему, Лина?

— Это не он… — я отчаянно замотала головой.

— Ты спала с ним? — таким голосом можно заморозить океан, — отвечай!

— Да… — прошептала я, боясь поднять глаза. Такой виноватой я себя никогда еще не чувствовала. Было стыдно, обидно, больно…

Калим молчал. Молчал и смотрел на меня. В какой-то миг мне показалось, что он хочет меня ударить.

— Почему? Хотя, что я спрашиваю? Ты такая же как все! Ради смазливой морды готова на все!

— Это не правда, — чувство, что на меня вылили помои, только усилилось, — меня опоили! Твои друзья, наверно? Они подлили нам «ярость дракона» и заперли в комнате с оружием! Ты это понимаешь? Из-за тебя, ради твоей памяти, я его к себе не подпускала! Я поклялась, что отомщу за твою смерть! Ты хоть представляешь, что я все это время чувствовала, а? — слезы, сдерживаемые столько времени, хлынули градом. Я уже не видела лица Калима, но через какое-то время почувствовала, что кто-то утирает мне щеки.

— Прости, Лина, я знаю, что ты не такая как все. Прости… все будет хорошо, — это его последнее заявление вызвало хриплые спазмы. Да он в своем уме? Хорошо все будет! Что и у кого только интересно? — Что с тобой произошло? Ты очень изменилась? — а вот этого вопроса я боялась. Чувствуя на себе два напряженных взгляда, я поежилась. Мельком глянув на молчавшего все время Дана, мне стало совсем не по себе. Холодный, прищуренный взгляд, застывшая маска, вспышки воспоминаний в глазах и немой вопрос. Если выберусь, еще вопрос будет от кого мне больше достанется. — Кто ты, Лина?

— Мне это тоже интересно, Аэлин, — впервые подал голос Дан. Безразличный с долей злой иронии, он заставлял сжиматься сердце.

— Я дракон. Аэлин шарр Аттера Сантор.

— Наследная княжна? Ты же человек… была человеком! — Калим недоверчиво уставился на меня.

— Нет, я всегда была драконом, — покачала головой. Я не могла сказать правду, а значит, надо врать, и надо убедительно врать. В голове судорожно проносились мысли, ища самый приемлемый вариант. Только бы Дан не выдал! — Дело в том, что мой отец дракон. Когда его сын и жена погибли, он испугался, и отправил меня в другой мир, запечатав сущность. После возвращения сюда, он почувствовал меня и разыскал, сняв все блоки и морок, — Господи, что за чушь я несу? Судя по выгнутой брови Дана, он не поверил не единому слову. Пока Калим слегка опустив голову, переваривал эту новость, я губами попросила Дана молчать. Усмешка и легкий кивок дали понять, что от ответа мне не отвертеться. — Калим? — робко позвала я.

— Мне надо подумать Лина, — и он вышел, захлопнув дверь в камеру. Но тишина была недолгой. Как я и думала, от вопросов Дана мне не отвертеться.

— Вот значит как. А я и думаю, откуда ты мне казалась знакомой, и откуда причины твоей ненависти. Что ж, достойный повод, — ядовито улыбнулся он. — Значит, я убийца. Самовлюбленный подержанный идиот. Конечно, великой княжне не пристало с такими общаться.

— Хватит! — не выдержала я. — Ты уже забыл, как сам себя тогда вел?

— А привычка обливать меня, у тебя осталась, дорогая. Ну, а теперь я бы хотел послушать другую версию, — раздался ехидный голос эльфа, — для тех, кто владеет магией. Мне-то можешь лапшу не вешать, я прекрасно помню, что та малахольная девица была чистокровным человеком.

Дантариониэль

С самого начала мне все это казалось подозрительным. Почему-то не открылся портал в Шакризард, невозможность связаться с князем… всю дорогу меня не оставляло чувство чужого взгляда. Все это напрягало, но я прекрасно знал причину своего плохого душевного равновесия. И эта причина ехала рядом. Дело даже не в том, что она не чувствовала нависшей угрозы, а в ее отношении ко мне.

Великие Боги! Я столько лет ждал ее, и вот, пожалуйста, дождался! Моя единственная по какой-то немыслимой причине ненавидит меня. И что я могу с этим поделать, если она даже не объясняет почему? Моя эссирская половина готова стоять на коленях перед своей Альтерой, умоляя о милости и хоть капле ласки, и только более холодная и рассудительная эльфийская напоминает о гордости.

Я глянул на профиль ехавшей рядом Аэлин. Моя девочка, мой ехидный дракончик. Это не любовь, это что-то большее, жизненно необходимое. Любовь придет позже, хотя я уже ощущал, как это чувство проникает в меня. Оно пустило корни с первой встречи, даже взгляда, когда, задрав свой носик, это непокорное создание послало мне вызов. Она о чем-то задумалась, прикусив губу, а я вспомнил ту единственную нашу ночь. Глупая улыбка сама собой вылезла на лицо. Ни разу за свою жизнь я не испытывал подобное, и готов был пойти на все, лишь бы повторить это. Чтобы она теперь не говорила, я знал, что она чувствует ко мне то же самое, только вот осталось выбить из нее эту непонятную дурь.

На ночь она демонстративно легла подальше, что вызвало у меня только лишь усмешку. Глупая! Дождавшись, пока она заснет, я перелег, обняв ее и прижав к себе. Вздохнув, Аэлин вжалась в мое тело, и свернулась калачиком. Мой маленький ершистый котенок. Точнее, драконенок, — шепнул внутренний голос.

Мои вчерашние страхи оправдались в полном объеме. Утро началось со звука боя где-то подозрительно близко от нас. Я даже малодушно понадеялся, что Аэлин не проснется, и не придется ввязываться в чужую драку. Но, видимо, мой запас везения закончился. Девчонка проснулась и бросилась в самую гущу. В том, что это ловушка, я уже не сомневался, но остановить эту сумасшедшую не успел, а бросить одну не мог.