Столкновение цивилизаций - Самюэль Хантингтон

“Этот процесс отчасти связан с противопоставлением мирских и религиозных ценностей, отчасти – с историческим соперничеством между христианством и исламом, отчасти – с завистью к могуществу Запада, отчасти – с возмущением западным господством на постколониальном политическом пространстве Ближнего Востока и отчасти – с чувством горечи и унижения, которое возникает при сравнении достижений исламской и западной цивилизаций за минувшие два века”.

Вдобавок Бьюзен отмечал, что “"холодная война" с исламом послужит в целом укреплению европейской идентичности в критически важный для процесса европейского [c.333] объединения период”. Следовательно, “столь же вероятно, что значительные общественные круги на Западе готовы не только поддерживать «холодную войну» с исламом, но и готовы принять политические меры, направленные на ее разжигание”. В 1990 году Бернард Льюис, ведущий западный исследователь ислама, проанализировал “корни мусульманского гнева” и сделал следующий вывод:

“К настоящему времени стало очевидно, что мы находимся перед лицом общественного движения, далеко выходящего за рамки политических проблем и компетенции правительств, проводящих политические меры в жизнь. Это явное столкновение цивилизаций – которое, возможно, носит иррациональный характер, но является, безусловно, исторической реакцией древнего соперника на иудео-христианский вызов, на наш мирской подход и на всемирную экспансию обеих цивилизаций. Жизненно важно, чтобы нас, со своей стороны, не спровоцировали на исторический и не менее иррациональный ответ на мусульманский вызов” .

Сходные наблюдения делают и в исламском обществе. “Имеются, – утверждал в 1994 году ведущий египетский журналист Мохаммед Сид-Ахмед, – безошибочные признаки нарастающего конфликта между иудео-христианской западной этикой и исламским движением возрождения, которое ныне разворачивается от Атлантики на западе до Китая на востоке”. Известный индиец-мусульманин в 1992 году предрекал, что “следующая конфронтация Запада определенно будет с мусульманским миром. Именно в пространстве исламских государств от Магриба до Пакистана начнется борьба за новый мировой порядок”. Для видного тунисского юриста эта борьба со всей очевидностью уже идет: “Колониализм попытался деформировать все культурные традиции ислама. Я – не исламист. Я не думаю [c.334], что существует какой-либо конфликт между религиями. Это – конфликт между цивилизациями” .

На протяжении 1980-х и 1990-х для ислама общей тенденцией была антизападная направленность. Отчасти это естественное следствие Исламского возрождения и реакция на то, что осознается как “гарбзадеги”, или “вестоксикация”, мусульманского общества. “Новое утверждение ислама, в какой бы то ни было специфической, сектантской форме, означает отказ от европейского и американского влияния на местное общество, на его политику и на его мораль” . В прошлом при определенных обстоятельствах мусульманские лидеры говорили своим народам: “Мы будем вестернизироваться”. Однако если бы какой-то мусульманский лидер заявил подобное в последнюю четверть двадцатого века, он оказался бы в одиночестве. На самом деле сегодня вряд ли отыщется какой-нибудь мусульманин, будь то политик, чиновник, представитель научных либо деловых кругов или журналист, который в своих заявлениях восхваляет западные духовные ценности и институты. Вместо этого они подчеркивают различия между своей и западной цивилизациями, превосходство своей культуры и необходимость сохранения целостности этой культуры перед натиском Запада. Мусульмане боятся мощи Запада, она вызывает у них возмущение, они видят в ней угрозу для своего общества и своей веры. Они рассматривают западную культуру как материалистическую, порочную, упадническую и аморальную. Они также полагают ее преисполненной греховных соблазнов и потому, следовательно, подчеркивают необходимость сопротивления ее воздействию на их образ жизни. Все чаще говорится, что Запад не просто следует несовершенной, ложной религии, которая тем не менее является “религией книги”, а что он не исповедует вообще никакой религии. В глазах мусульман западный секуляризм, нерелигиозность, а значит и аморальность, – зло худшее, чем породившее их западное христианство. Во [c.335] время “холодной войны” Запад навешивал на своего противника ярлык “безбожного коммунизма”; в эпоху межцивилизационных конфликтов, последовавших за “холодной войной”, мусульманам их противник видится как “безбожный Запад”.

Подобных представлений о Западе как о надменном, материалистическом, репрессивном, жестоком и порочном образовании придерживаются не только имамы фундаменталистского толка, но также и те, кого многие на Западе посчитали бы своими естественными союзниками. Ряд книг авторов-мусульман, опубликованных на Западе в 1990-х годах, удостоился похвальной оценки, которая была дана Фатимой Мернисси в ее книге “Ислам и демократия”. Эта книга представителями Запада в большинстве своем была провозглашена смелым откровением современной, либерально настроенной мусульманки . Однако приведенное в ней описание Запада едва ли могло бы быть менее, привлекательным. Запад назван “милитаристским” и “империалистическим”, он “травмирует” иные нации посредством “колониального террора”. Индивидуализм, являющийся неотъемлемым критерием западной культуры, назван “источником всех бедствий”. Западное могущество; внушает страх. Запад “один решаем использовать ли своих; сателлитов для того, чтобы давать арабам образование или чтобы сбрасывать на них бомбы… Он подрывает наш потенциал к развитию и вторгается в нашу жизнь, ввозя продукты своего промышленного производства, демонстрируя по телевидению фильмы, которыми наводнены эфирные каналлы… [Он] – та сила, которая ломает нас, осаждает наши рынки, контролирует наши природные ресурсы, наши инициативы и наши потенциальные возможности. Именно так мы рассматриваем текущую ситуацию, и война в Персидском заливе превратила наше восприятие в уверенность”. Запад “строит свое могущество на военных исследованиях”, а затем продает продукты этих разработок слаборазвитым государствам, которые являются “пассивными потребителями”. [c.336] Чтобы освободить себя от подчинения, ислам должен обучать собственных инженеров и ученых, создавать собственное оружие (Мернисси не уточняет, обычное или ядерное) и “освободить себя от военной зависимости от Запада”. Это, еще раз напомним, точка зрения вовсе не какого-нибудь бородатого аятоллы-фундаменталиста.

Каковы бы ни были политические или религиозные убеждения мусульман, представители ислама согласны с тем, что между их культурой и западной культурой существуют коренные различия. “Основной итог, – как сформулировал шейх Гануши, – состоит в том, что наше общество базируется на ценностях, отличных от тех, которые лежат в основе Запада”. Как заметил один египетский правительственный чиновник, американцы “заявились сюда и хотят, чтобы мы стали как они. А сами ничего не понимают в наших моральных ценностях и в нашей культуре”. С ним соглашается египетский журналист: “[Мы] разные. У нас разное происхождение, разная история. А значит, у нас право на разное будущее”. В мусульманских изданиях, как в популярных, так и в серьезных, предназначенных для интеллектуалов, постоянно появляются публикации, в которых говорится о заговорах и кознях Запада, направленных на расшатывание и уничтожение исламских общественных институтов и культуры .