Рыжее пророчество - Сергей Платов

Моя потенциальная мишень никак не хотела успокаиваться, не выпуская посох из напряженных рук, выглянула в коридор и, только убедившись в его совершенной пустоте, вернулась в кабинет. Поволнуйся-поволнуйся, и тебе полезно, и мне приятно. Пара таких вечеров, и руки начнут дрожать, сон пропадет, глаза станут красными, взгляд размытым, движения неуверенными – красота, да и только! Я уже давно для себя решил, что в отношениях с негодяями великодушие абсолютно лишний атрибут. В некоторых случаях оно даже может оказаться вредным, ибо дает шанс злу остаться безнаказанным. Не волнуйся, Азнавурчик, без соответствующего наказания тебе не уйти, я уж постараюсь воздать тебе по заслугам.

Подбодренный видом дерганого врага, несколько запоздало я предпринял попытку осмотреться из своей лохматой засады. Стараясь не шевелиться, я окинул взором некогда самое уютное место в тереме и чуть было не взвыл от возмущения. Да он же тут все переделал! Где, спрашиваю я вас, диван, кресла? Где удобный маленький столик? Вместо них красовался огромный дубовый столище и две массивные лавки. Из моей мебели остался только комодик, на котором – о ужас! – отсутствовала моя любимая коллекция кубков. Вместо благородной посуды там лежала стопка пергаментов. Это как же я мог докатиться до такого? Как мои домочадцы могли поверить, что я променяю любимое кресло на жесткую скамью, а кубки на какие-то бумажки? Все, я обиделся! Вот верну себе свой собственный облик и выскажу все, что о них думаю.

Не догадываясь о том, какую волну возмущения он вызвал в моей душе, Азнавур уселся за стол и подвинул к себе большой серый пергамент. Из моего положения видно было плохо, но, кажется, это была схема. Кружочки, квадратики, стрелочки. Не мог не радовать тот факт, что большинство из них были варварски зачеркнуты, словно делалось это в момент ярости.

– Даромирушка, касатик, вот тебе чай твой любимый, липовый, – послышался до противности сладенький голос Кузьминичны. Старая нянька прошмыгнула с подносом в дверь и принялась бойко выставлять на стол его содержимое, – как ты любишь, хлеб с тыквенными семечками, мед и варенье.

Чай на ночь глядя в моем кабинете?! Глаза б мои этот позор не видели! Хотя что я хотел от этого зануды? Мы же такие правильные, положительные и пенный мед отвергаем принципиально, даже ради высокой цели. Но как же он с таким сомнительным поведением может удачно косить под меня? Не иначе решил сыграть на том, что взялся за ум, начал новую жизнь, и прочей фигне в подобном духе.

Сама того не ведая, мою версию полностью подтвердила неприлично счастливая Кузьминична.

– И правильно, ну ее к лешему, медовуху эту. От нее вообще один вред, чаек-то куда как лучше!

Разве я когда был против чая?! Да никогда! Просто не надо его сравнивать с пенным медом. Утром горяченького испить одно удовольствие, а уж вечером, после трудового дня, али днем, но по праздникам, душа требует совсем другого.

– Скажи, Кузьминична, а не было ли сегодня чего странного в тереме али на подворье? – исподтишка поинтересовался лже-Даромир.

– Нет, ничего такого, – порывшись в закромах памяти, выдала старая нянька. – Столяры да плотники работу свою уже закончили, чужих во дворе никого не было. Разве только…

– Что? – не выдержал и перебил ее Азнавур.

– Лучезара с Василиной странно себя ведут, – к полному разочарованию подставного папаши, продолжила Кузьминична, – который уж день не проказничают.

– Так это ж хорошо!

– Хорошо-то хорошо, – протянула нянька, – но странно.

Еще как странно! Что Лучезара, что Василина без шалостей жить не могут, уж, часом, не заболели мои лисята?

– Ничего странного. Просто я как отец поговорил с ними, повлиял, и они обещали вести себя прилично.

Вот в то, что обещали, я охотно верю, а вот в то, что обещания будут выполнены, шибко сомневаюсь. Наверняка ляпнули, чтобы от них отстали, а сами либо какую грандиозную проделку готовят, либо… Неужели почувствовали что-то?

– Это хорошо, что они тебя послушались, – гнула свое Кузьминична. – Вот ты за ум взялся, куролесить перестал, и дочки под влиянием твоего возросшего авторитета присмирели. Видишь, как хорошо получилось!

Ох и припомню я эти слова, ох припомню! За ум взялся, куролесить перестал, тьфу ты, даже слушать противно.

– Ну да ладно, что-то я заболталась, тебе ж еще работать надо, – спохватилась нянька и, забрав пустой поднос, быстро покинула кабинет.

Значит, все-таки не смог Азнавур в точности меня скопировать, как ни старался. Голос, походка, жесты, конечно, ему удались, но разве это Даромир? Куда ему до меня! Лишнее подтверждение тому, что я во всем свете такой один и дубликатов нет и быть не может. Одно только обидно: похоже, Азнавурова пиратская копия кому-то нравится больше, чем оригинал. Наверняка и Антипу такой вариант пришелся по душе… Кстати, вот он, легок на помине. Не личный кабинет, а проходной двор!

К моему удивлению, появившийся в поле зрения премьер-боярин не зашел внутрь, а застыл на пороге. Оставаясь незамеченным (как ему казалось), он постоял пару минут и удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

Даже мельком взглянув на приторно-сладостное выражение его лица, меня чуть не стошнило. Он глядел на мою пиратскую копию с таким неприкрытым восторгом, что захотелось плюнуть на все и пойти куда мои кошачьи глаза глядят. А зачем, собственно, мне возвращаться, коли первейший проходимец за несколько дней достиг в общении с моим семейством больше, чем я за несколько лет?! Наверняка и Селистена в восторге от обновленного, насквозь положительного Даромира. Ну еще бы, по кабакам не ходит, медовуху не пьет, на ночь не ест, безрассудных поступков не совершает.

От этих мыслей на душе стало особенно паскудно. Нет, я, конечно, никуда не уйду, пока не выведу его на чистую воду. Уж я-то прекрасно знаю, что передо мной сидит хладнокровный убийца, который ради достижения своих целей не остановится ни перед чем и ни перед кем. В конце концов, плевать я хотел на Кузьминичну, на Антипа, на Се… Нет, только на первых двух. У меня есть дочки, и ради их безопасности я вывернусь наизнанку. А вот когда смогу убедиться в их безопасности, тогда и решу, как жить дальше.

Видимо, мое резко ухудшившееся настроение почувствовала Золотуха, во всяком случае, она недовольно заворочалась и заурчала.

– Пожалуй, ты права, – отозвался лже-Даромир. – Пора ложиться спать.

С этими словами он сложил исписанный пергамент и спрятал его за пазухой. Похоже, остальные документы его совершенно не волновали, к ним он даже не притронулся.

Лично я собирался задержаться на месте и после ухода колдуна тщательно осмотреть кабинет, однако моя рыжая маскировка, видимо, решила по-другому и так же осторожно встала с пола. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

– Вы сегодня со мной или здесь поспите? – с надеждой в голосе поинтересовался источник всех моих неприятностей. Только слепой мог не заметить, как он горячо надеется на второй вариант. Очевидно, лохматая парочка порядком ему надоела своим присутствием.