День джихада - Александр Щелоков

Разыграть и раззадорить Бритвина оказалось не так-то просто и Таран прекратил напрасные усилия.

Некоторое время все молчали. Потом, лежа на спине и глядя в небо, заговорил Бритвин.

— Неужели где-то там, среди этих звезд, могут быть наши братья по разуму?

— Если во Вселенной есть настоящие разумные существа, — отозвался Резванов, — то вряд ли они когда-нибудь признают нас братьями.

— Это почему? — голос Бритвина прозвучал с нескрываемой обидой и недоумением.

— Потому что в поведении человечества очень мало разумного.

— Открылась бездна, звезд полна, звездам числа нет, бездне дна, — продекламировал Резванов.

— Сам сочинил, или как? — спросил Столяров.

— Или как, по фамилии Ломоносов.

— А я поэзию не признаю, — сказал Таран. — Лютики-цветочки. Это не для солдата.

— Точно, — тут же согласился Резванов. — Это еще у гитлеровцев был такой стиш. «Если ты настоящий солдат, если ты со смертью на „ты“, улыбаясь пройди через ад, сапогом растопчи цветы».

— Зачем же так? — обиделся Таран. — Я просто о том, что мне стихи не задевают душу. Вот песни — другое дело.

— Значит ты хороших поэтов никогда не читал…

Небо над ними, по южному черное, сверкало льдистым блеском множества звезд. От края до края широкой лентой его перепоясывал Млечный путь…

На небе еще догорали наиболее яркие звезды, а с востока в долину вползал рассвет. Бритвин почесал колючки волос, которые быстро превращались в рыжую бороду, зябко повел плечами и пошел собирать ишаков. Умные животные, должно быть инстинктивно предполагали, что где-то рядом в этих горах могут бродить хищники и потому не уходили далеко от места, на котором люди расположились бивакам. Ишаки бродили по росистому лугу рядом с опушкой леса, нисколько не прельщаясь буйными травами, которые росли на дальних склонах.

Бритвин, охотно принявший командование над вьючными животными, первым делом решил дать им всем клички. Долго думать не стал, еще в вертолете он объявил о крестинах.

— Запоминайте, называю транспортную команду по месту в строю слева направо: Дудай, Басай, Хаттаб, Радуй.

— Отставить! — прервал его Полуян. — Ты бы этому транспорту сперва под хвосты заглянул. Сдается мне, что Хаттаб — девица.

Все дружно грохнули.

— Не спорю, — согласился Бритвин. — Пусть будет Хаттабочка.

После скорого завтрака Полуян оглядел свою команду. Крепкие люди с боевым опытом и готовностью к преодолению трудностей стояли перед ним полукругом. Но Полуян знал — все они не были людьми гор. Занятия в спортивных залах, накачанные мышцы, утренние пробежки по улицам, плаванье в бассейне — это далеко не гарантия того, что оказавшись на высоте среди скал, каждый будет чувствовать себя в своей тарелке.

— У нас четыре дня, — сказал Полуян и задумчиво потер подбородок. — Вы можете костить меня, я не боюсь крепких слов. Но учтите, с этого момента я постараюсь вымотать вас до предела. Чтобы каждый понял сам, а я точно знал, кто на что способен.

— Кто кого, — ухмыляясь, сказал Бритвин. И не без гордости добавил.

— Как никак — десантура.

— Отлично, — согласился Полуян. — Сколько раз ты прыгал?

— Командир, у меня пятьсот соскоков.

— Это пока ничего не значит, — возразил Полуян. — Потому как падать с высоты пяти тысяч метров, имея за плечами парашют, совсем не то же самое, что подняться на три тысячи с вещмешком за спиной. А упасть с грузом на горбе с десяти метров еще неприятней.

— Это точно, — подтвердил Столяров, стоявший рядом. — В Средней Азии говорят: упадешь с верблюда — намнешь бока. Упадешь с ишака — свернешь шею.

— Почему? — не понял Таран.

— Ишак невысокий, и если упал с него, то шмякнешься башкой о землю. А пока летишь с верблюда успеешь собраться…

— Все, — сказал Полуян, — Теперь, за мной!

Сразу от тропы, на которой они стояли, начинался крутой подъем на склон горы. Издали он казался живописным и на фотографии несомненно выглядел бы удивительно эффективно. Но сейчас, когда по этому склону предстояло подниматься к вершине, каждому сразу стала ясна сложность предстоявшей задачи. Кусты кизила росли тесно, их переплели гибкие стебли колючих лиан, делая заросли непроходимыми. Значит, чтобы подняться к водоразделу, следовало расчистить дорогу вверх.

— Начнем рубить кусты? — спросил Бритвин.

— И установим указатель, чтобы было всем видно, куда мы двинулись? Так?

Теперь Полуян уже не сомневался, что в группе только они вдвоем с Резвановым до конца, пожалуй, представляют себе, что такое горы. Всем остальным это надо было еще понять на собственном опыте. И это несмотря на то, что, к примеру, тот же Гера Таран, по его же словам, пару раз бегал в горы с Резвановым, да и Столеров с Бритвиным на говоря уже о Ярощуке, тоже не по гладкому асфальту ходили. Но тогда все были не те горы, с которыми теперь все они имели дело. Это и беспокоило в первую очередь командира группы Полуяна. К человеку, который не знает гор, они не бывают доброжелательными. Крутизна склонов требует максимальных физических усилий, поскольку по мере того, как люди станут подниматься все выше и выше, разрежение воздуха будет увеличиваться и утомление может оказаться неодолимым.

Место для подъема они нашли, пройдя по тропе почти два километра. Здесь кусты расступились, открыв свободное пространство.

Солнце уже выползло из-за дальнего хребта на востоке и тени, лежавшие в глубоких складках гор, растворились в жарком свете дня.

Полуян, не переходя на бег, ускоренным шагом двинулся вверх по склону. Под ногами зашуршала щебенка, а там, где росла трава, не просохшая от росы, подошвы скользили по ней, сбивая с темпа.

Уже через десять минут Полуян почувствовал, как между лопаток по спине скользнула первая струйка пота. Хотелось обернуться и посмотреть, как держатся его товарищи, но он не позволил себе этого сделать.

Путь к водоразделу занял более часа. На гребне, откуда открывался вид во все стороны, Полуян остановился, глубоко вдохнул и вдруг ощутил, что земля под ногами качнулась, словно палуба корабля. Он инстинктивно расставил ноги. «А ведь я думал, что сохраняю отличную форму», — с раздражением отметил про себя.

— Отдых! — сказал он и дал отмашку рукой.

Ярощук опустился на землю, лег на спину, но тут же снова сел. Ему было тоже не по себе. Он посмотрел на Полуяна смущенно.

— Должно быть, утром съел что-то не то. — Он коснулся рукой горла. — Тошнит и кружится голова. Похоже, отравился.

Таран обычно сдержанный рассмеялся.

— А я в порядке. Завтрак был нормальный.

Полуян положил ему руку на плечо.