Чистильщик - Пол Клив

Прогулявшись пару кварталов, я использую свой обычный незаконный способ передвижения по городу, чтобы доехать до места встречи с Калхауном. Каждый из нас собирается убить другого, хотя предположительно ни один из нас этого не знает. Я приезжаю к месту встречи без двадцати шесть. Я уверен, что надул Кэлхауна, потому что Шредер посвятил его в поиски орудия убийства. Значит, у меня масса времени.

Оставляю машину в нескольких кварталах и иду пешком. Вечер такой же теплый, как и утро, и мягкий ветерок здорово расслабляет. Когда я дохожу до дома, то вдруг пугаюсь, что хозяева вполне могли вернуться и там уже полным ходом идет семейная жизнь. Делаю несколько глубоких вдохов. Нет, если бы тут кто-нибудь жил, я бы об этом уже слышал.

С помощью своего таланта открываю входную дверь, с помощью ноги — закрываю. Останавливаюсь в коридоре и вслушиваюсь, не раздастся ли каких-нибудь звуков. Никого нет. В первую очередь направляюсь в спальню, так как у этой комнаты уже есть своя история. Открываю портфель и, жалея, что у меня нет огнестрельного оружия, которое быстро покончило бы с этой историей, достаю молоток. В данных обстоятельствах это лучшее, что я могу сделать. Но если я ударю слишком сильно, то рискую расколоть ему череп, поэтому решаю спуститься на кухню и поискать что-нибудь более подходящее. Возвращаюсь в спальню счастливым владельцем большой сковородки с антипригарным покрытием.

Сажусь на кровать и смотрю, как бегут стрелки на часах, ожидая появления детектива Кэлхауна.

Ее достало то, что она ничего не знает. Ее достали вопросы. Ее достало, что все ее достало.

Салли уходит с работы в четыре пятнадцать. Ей не надо отпрашиваться, чтобы уйти пораньше. Все тут знают, что ее отец тяжело болен и что ей иногда приходится уделять ему много времени.

В четыре двадцать, когда она подходит к парковке, Генри нигде не видно. Она не знает, должна ли чувствовать разочарование или гордость от того, что он появляется ровно в четыре тридцать, чтобы встретить ее. Она не знает, чувствовать ли, что ей рады или что ее используют.

Она проезжает мимо участка, разворачивается на сто восемьдесят градусов и находит небольшой скверик на противоположной стороне улицы. Наступает четыре тридцать, но Джо не появляется. Она не припомнит, чтобы он когда-либо задерживался и не уходил ровно в четыре тридцать. Может, он вышел раньше?

Салли ждет еще пять минут. Джо нет.

Что ты делаешь? Собираешься за ним следить? Или все еще пытаешься ему помочь?

Точно. Она просто хочет посмотреть, не встречается ли он с кем-нибудь. Может быть, с той женщиной, с которой он разговаривал в начале этой недели, со свидетелем, которая приходила в участок. Еще через пять минут Салли заводит машину и отъезжает. Все равно она чувствовала себя довольно неуютно, выжидая вот так.

Она стоит на светофоре, когда в зеркале заднего вида замечает Джо. Включается зеленый. Она не знает, что делать. Машина позади начинает бибикать. К тому времени, как она разворачивается, Джо уже исчез. Наверное, зашел в автобус.

Салли направляется на кладбище, но через несколько минут понимает, что ей надо увидеть Джо. Поэтому она паркуется на его улице и решает, что подождет максимум двадцать минут. Джо появляется через десять.

Она остается в машине, не зная, стоит ли пойти и встретиться с Джо лицом к лицу, или подождать и посмотреть, не придет ли к нему кто-нибудь. Сложный вопрос, и ей так и не удается прийти к какому-либо решению, потому что через пару минут Джо появляется снова. Он уходит, удаляясь от нее. Салли следует за ним. Когда она заворачивает за угол, Джо сворачивает налево, на другую улицу. Она чуть замедляет ход. Салли никогда никого не выслеживала и сейчас понимает, что у нее не очень хорошо это получается. Она подъезжает чуть поближе к повороту и уже собирается завернуть, как вдруг Джо выезжает слева и пересекает перекресток.

Это не та машина, в которой она его видела в прошлый раз.

Она старается не отставать и пытается, чтобы между ними всегда оставалась одна машина, пока он не притормаживает в дорогом районе и не заезжает на тротуар. Салли проезжает мимо, продолжая следить за ним в зеркало заднего вида. Он вылезает из машины и доходит до конца квартала, слегка покачивая портфелем в такт походке.

Она следует за ним до двухэтажного дома, где он сворачивает и исчезает из виду, скрывшись в нише входной двери. Что-то в этом доме есть знакомое, но она не может вспомнить, что именно. И если речь идет о невинной встрече с другом, почему Джо оставил машину так далеко? Почему было не въехать прямо на подъездную дорожку?

Салли барабанит пальцами по рулю. Она хотела бы иметь достаточно веры, чтобы пойти и постучать в дверь и спросить у него, что происходит, но если Джо в опасности, она может лишь навредить ему этим.

Проходит десять минут. Двадцать. Через некоторое время Салли понимает, что шепчет молитву. Она хочет, чтобы в дверях появился Джо и чтобы с ним все было в порядке. Может быть, с ним сейчас происходит что-то плохое, а она просто сидит тут и ждет и позволяет плохим вещам происходить с Джо, так же, как она позволила плохим вещам произойти с Мартином пять лет назад.

«Дура, дура, дура», — шепчет она, шлепая ладонью по лбу.

А потом, через несколько минут, на въездную дорожку выруливает машина, и из нее выходит мужчина. Он слишком далеко, чтобы она смогла его узнать, но, как и в доме, что-то в этом мужчине ей знакомо. Он быстро идет к входной двери и заходит внутрь.

Кэлхаун начинает разворачиваться, когда я выхожу из-за двери спальни, и заносит руку, чтобы защититься от летящей на него сковородки. Ему удается подставить локоть; сковородка ударяется об него и соскальзывает на подбородок. Он отшатывается, а я, оступившись, лечу вперед, обрушиваясь прямо на него. Мы оба падаем на пол, и он начинает тянуться под куртку, за пистолетом. Мои мысли проносятся так быстро, что я успеваю понять, что у меня проблемы, успеваю спросить себя, почему пистолет не был у него в руке с самого начала, и успеваю сообразить, что он хотел, чтобы я ему сначала доверился, чтобы выяснить, кто я такой. Я встаю на колени в момент, когда он пытается подняться, и вижу изумление на его лице, так как он меня узнает, но это знание не уменьшает его желания меня убить.

Я с размаху бью лбом в его лоб, и мне так же больно, как ему, но, по крайней мере, рука его выпускает пистолет. В глазах у меня начинают мелькать сотни, нет, тысячи огоньков, и все одинаково белого цвета, пока сквозь них не начинают проблескивать красные огоньки. Я отшатываюсь назад, и комната как будто начинает кружиться. Я знаю, что Кэлхаун, наверное, чувствует то же самое, так же как и знаю, что не могу дать ему еще одного шанса. Я все еще сжимаю в руках сковородку и решаю ею воспользоваться.

Когда я смотрю на него, то вижу двух детективов Кэлхаунов, две двери, двоится все. Встряхиваю головой, комната продолжает кружиться, но двоиться предметы перестают. Переворачиваюсь, поднимаю руки с тяжелой сковородкой и опускаю ее ему на голову. Сковородка задевает скулу и челюсть, возможно, ломая первое и смещая второе. Он падает и больше не двигается. Совершенно измотанный, я роняю сковородку на пол.