Страх перед страхом - Анна Малышева

Девушка с трудом выносила этот звук – ей хотелось затопать ногами и закричать, чтобы он прекратил. Но Константин сам вдруг перестал хрустеть пальцами и повторил:

– Я честно не помню, парень звонил или девушка. Мне много звонят, и некогда запоминать такие подробности. Тем более просили Олю.

– Но ведь это был необычный звонок!

– Для меня в нем не было ничего необычного, – бросил он.

Дуня хотела поехидствовать и спросить – значит ли это, что он каким-то образом ожидал подобного сообщения о смерти Лени? Но делать этого не стала, поскольку Константин все больше раздражался и говорил все быстрее, не давая вставить ни слова. Он заявил, что и не думал скрывать от жены факт похорон, – даже не собирался, если Дуня пришла выяснить именно это. И он не делал тайны из этой новости – сразу сообщил, как только узнал. В тот же вечер. Так что если Оля хотела пойти – у нее было время и подумать, и приготовиться. Но она не пошла – думала весь вечер, а назавтра не пошла. Он еще сам ее с утра спросил – поедет она или нет? Ольга сказала, что не стоит. И неудивительно, похороны – слишком сильное впечатление для беременной женщины.

Константин добавил, что его просто поражает бесцеремонность некоторых людей! Чего они ждали, интересно? Что она туда побежит сломя голову и будет утешать мать Леонида? О его матери он тоже, видимо, был достаточно наслышан и высказался очень резко – что если к человеку (к Ольге то есть) все время относятся, как к дерьму, то не стоит ждать, что в ответ тебя будут любить…

– Я поняла, – наконец вставила слово Дуня. – Я все поняла, не волнуйтесь, ради бога!

– Что вы поняли?

– Что она не пошла туда по собственной воле. Да я и не думала иначе! Разве можно удержать человека, если он хочет что-то сделать!

Он как-то странно на нее взглянул – будто эта мысль была для него новой. А Дуня подумала, что судит по себе… Но Ольга совсем не выглядела забитой женой свирепого тирана… Если бы она хотела пойти на похороны – она бы точно пошла.

– У меня есть еще и другой вопрос. И к сожалению, тоже о Лене… – нерешительно произнесла она.

Константин устало махнул рукой:

– Валяйте. Вы что – его девушка? Что вы им так интересуетесь?

Дуня хотела было опровергнуть эту мысль, но тут же передумала. Это, в сущности, было единственное нейтральное объяснение, почему ее волнуют все эти вопросы. «Пусть думает, что это так. Может, будет презирать, но во всяком случае, ответит…» – решила Дуня.

– В феврале он с вами расплатился, – сказала Дуня. – Отдал вам все, что был должен. Я бы хотела знать кое-какие подробности.

Тот пристально на нее взглянул:

– Зачем это?

– Да вы не беспокойтесь – мне это нужно исключительно для себя.

– А откуда мне знать, для кого? – еще настойчивее повторил он. – Сперва для себя, потом для других. Деточка, если вы не знаете, то я вам скажу, что не имею права давать в долг под проценты. Я – не коммерческий банк. И расписка – это было чисто джентльменское соглашение между нами двумя.

– Тремя, – поправила его Дуня. – Был еще его компаньон, Василий Врач.

– А, ну да, тот парень, – легко согласился Константин, слегка расслабившись. – Ну так что? Расплатился он, и дело с концом. Кстати, никаких процентов я с него не взял. Да о каких процентах речь, если я сам долг ему простил! Я бы взял и половину, и треть… И доллар бы взял, если бы у него больше не оказалось. Но он сам предложил отдать всю сумму целиком. Не верите – спросите его самого.

– Если вам были так безразличны деньги – почему же вы до февраля не возвращали ему расписку? – спросила Дуня.

Он секунду помолчал, потом растянул губы в улыбке:

– Я сегодня, наверное, умру с голоду. Может, поужинаете с нами?

Дуня отказалась. Она настаивала – пусть ей расскажут все в подробностях, и она сразу уедет. Константин встал и раскатал рукава рубахи. Застегивая манжеты и снимая массивные наручные часы, он пояснил, что действительно никак не ожидал возвращения этого долга, да и не слишком в этом нуждался. Расписку не отдал потому, что давно вырос из детских штанишек и ему скучно играть в мушкетеров. Денег, конечно, он получить не рассчитывал, и все равно, расписка – это хотя не деньги, но какая-то гарантия. Подарить расписку… Да за что, интересно? Это было бы уж слишком. Такие широкие жесты не в его натуре.

– Если вы из-за этого подумаете, что я его шантажировал – это зря, – заявил мужчина. – У нас не было никаких контактов все эти годы. А расписка лежала у меня в офисе, в сейфе. В феврале вдруг звонит мне этот парень, Вася, и говорит, что они набрали денег, хотят расплатиться. Без процентов, правда… Я сказал – что мне отказываться от наличных, приезжай и забирай расписку.

– Он сам приехал? Без Лени?

– А как вы думаете – Леня очень хотел со мной повидаться? – с улыбкой спросил тот.

Дуня была вынуждена про себя признать – этим двоим вряд ли захотелось бы встречаться.

– А Вася не сказал, откуда взял деньги?

– Нет. Я не налоговый инспектор, и это меня никак не касается. Мы и виделись минуты две. Передали друг другу что нужно, пожали руки и расстались. А теперь я иду обедать. Если бы Оля не попросила – я бы с вами и минуты тут не сидел, учтите, девушка!

Последние слова он произнес совершенно серьезно. Дуня тоже встала и сдержанно поблагодарила его за все. Сказала, что ей очень жаль, что из-за нее задержался ужин. И пусть Константин не думает, что она что-то против него замыслила или в чем-то подозревает. Она попросту переживает смерть своего…

– Парня, – с запинкой закончила она свое признание.

Ее виноватый тон подействовал нужным образом – Константин смягчился и почти дружески хлопнул ее по плечу. Рука у него неожиданно оказалась легкая. Еще раз предложил вместе поужинать, и Дуня еще раз отказалась. Тогда хозяин позвал своего брата и спросил, не собирается ли тот в Москву.

– А то нашу гостью нужно отвезти, – пояснил Константин.

– Вот уж нет, я тут заночую, – угрюмо ответил он. Видно, тоже досадовал на запоздавший ужин.

Кончилось тем, что из сада вызвали молодого парня, – перед его появлением оборвался визг работавшей в саду пилы, и Дуня поняла, что это плотник. Ему выдали ключи от машины – от простых «Жигулей», к ее удивлению. И наставили, что девушку нужно отвезти, куда она сама скажет.

Дуню так вежливо и вместе с тем настойчиво выпроваживали, что она даже не успела еще раз увидеть Ольгу. Да и незачем было – она теперь понимала, что, даже если проведет в разговорах с хозяевами весь остаток вечера – они не скажут ей больше того, что уже сказали.

«А может, им просто нечего больше сказать, – подумала она, усаживаясь рядом с парнем и называя направление, в котором нужно ехать. – Может, я напрасно сюда прокатилась, и они вообще ни при чем. Слишком давно выплачен долг. Да, я понимаю, что Леня не захотел сам являться к этому типу в офис. Это более чем ясно. Но откуда же он взял деньги? Ольгу это уже не волнует – она привыкла к таким суммам, а для Лени это было нечто космическое… И потом – если деньги доставал Леня, почему расписка в конце концов осталась у Васи? И вообще – знал Леня о том, что долг выплачен? На письмо Ольге он так и не ответил. Да, из письма-то он должен был узнать все. Он его получил и прочел – остался конверт…»