Битва за Крым - Александр Широкорад

В 1987 г. А.В. Басов писал: «6 мая Буденный предупредил о возможном переходе противника в наступление против войск Крымского фронта.

Однако требование об усилении обороны оказалось невыполненным. Оборонительной группировки войск для отражения ожидаемого наступления врага не было создано. Все три армии (47-я, 51-я и 44-я, всего 21 дивизия) находились в одном эшелоне фронта. Дивизии и бригады, входившие в состав армий, были вытянуты в одну линию, а их боевые порядки до предела уплотнены. Стрелковые дивизии действовали в чрезвычайно узких полосах (в среднем по 2 км). Небольшие резервы, так же как и пункты управления, располагались близко к переднему краю, что ставило их под угрозу ударов вражеской артиллерии. Главная полоса протяженностью 27 км не имела необходимой глубины (она не превышала 4 км), а вторая была создана лишь на правом фланге. Левый приморский фланг не обеспечивался со стороны моря. Там не было кораблей, которые поддерживали бы фланг сухопутных войск. Артиллерийские противотанковые резервы во фронте и в армиях не были созданы, противовоздушная оборона войск также не была организована должным образом. Фронтовой тыловой рубеж — позиции Турецкого вала и керченского оборонительного обвода — в инженерном отношении не были завершены и войсками не занимались»[157].

Таким образом, Басов все валит на командование Крымского фронта. Попробуем разложить все по полочкам. Директивой № 2/оп от 6 мая 1942 г. Буденный не предупредил, а дезинформировал командование Крымского фронта. Там говорилось: «…неприятель сосредоточил переправочные средства по азовскому побережью на участках Таганрога, Мариуполя и транспортную авиацию в Днепропетровске, Запорожье, Кировограде и Николаеве.

По данным разведки Южного фронта и Азовской военной флотилии, в районе Мариуполя и Таганрога противник имел транспорты, мотоботы и другие мелкие суда, позволявшие ему поднять одновременно до 7000 человек с личным вооружением. В порт Мариуполь прибыло до 2000 и ожидается прибытие еще до 300 немецких моряков. На участке Мариуполь — Таганрог было сосредоточено до двух пехотных дивизий немцев и до бригады румын.

По данным опроса пленного офицера германской армии, немцы сосредоточили транспортную авиацию в районах Николаева и Запорожья, имея до 150 самолетов (Ю-88 и Хе-111) в Николаеве и до 100 самолетов в Запорожье. В Крыму было сосредоточено до 200 бомбардировщиков и до 150 истребителей»[158].

Таким образом, по Буденному, немцы собирались высадить морские и воздушные десанты на северное побережье Керченского полуострова, то есть со стороны Азовского моря.

А теперь дадим слово Манштейну: «Успех операции зависел от двух предварительных условий. Во-первых, от того, удастся ли нам держать противника в заблуждении относительно направления главного удара, а именно что он наносится якобы на северном участке, до тех пор пока для противника не будет упущена возможность выйти из окружения или перебросить свои резервы на южный участок. Во-вторых, от того, с какой скоростью будет проходить наступление на север 30-го армейского корпуса, а в особенности 22-й танковой дивизии»[159].

Таким образом, Буденный подыграл немцам. И командование Крымского фронта по приказу маршала сосредоточило свои основные силы на севере, а не на юге, где Манштейн планировал нанести свой главный удар.

А вот командование флота почему-то проигнорировало директиву Буденного и попросту занималось охраной транспортов (от кого?), выставив охранение из кораблей и подводных лодок у кавказских баз.

Риторический вопрос: как могло командование Крымского фронта ждать вражеский десант со стороны Черного моря, когда там у немцев еще не было боевых кораблей, а боевая мощь Черноморского флота за счет поступления новых кораблей почти не уменьшилась по сравнению с 22 июня 1941 г.?

А рано утром 8 мая немцы, погрузили в Феодосии батальон пехоты на штурмовые лодки и высадили десант у горы Ас-Чалуле в тылу у наших войск. Батальон перешел в наступление и вызвал панику среди наших войск. Представим на секунду, если в Феодосийском заливе дежурили… нет, не крейсера, а хотя бы звено торпедных катеров или пара сторожевых катеров или бронекатеров? (Их-то у нас было с избытком.) Ведь ни одна бы немецкая лодка не ушла бы. Но Манштейн за 1941 г. хорошо изучил манеры наших адмиралов.

Одновременно с десантом 30-й корпус, поддержанный 150 танками и САУ, прорвал позиции 63-й горнострелковой и 276-й стрелковой дивизий на южном участке фронта. На остальных же участках фронта 42-й германский корпус поначалу лишь проводил демонстрацию наступления.

Всего 8 мая люфтваффе произвело 900 самолето-вылетов над Керченским проливом.

А в это время адмирал Октябрьский отдал приказ: готовиться кораблям к обстрелу побережья противника и… «при использовании кораблей флота учитывать исключительно большое число самолетов противника в Крыму и еще раз доложить высшему командованию о невозможности использования крейсеров и линейного корабля для обстрела войск противника в районе Феодосии днем и нежелательности держать эти корабли в Новороссийске»[160].

Каково подстраховался: и к бою готовился, и Москву предупредил, что лучше в драку не лезть!

Тут же Октябрьский приказал крейсеру «Красный Крым» в охранении двух эсминцев после погрузки в Новороссийске боезапаса и маршевого пополнения не позже 10 мая выйти в Севастополь. А что, нельзя было отправить маршевое пополнение на транспорте в сопровождении двух-трех катеров МО-4? Наш адмирал только что боялся вражеских самолетов, а тут еще и мины у Севастополя поставили по его же приказу. Тут почему-то можно было рисковать крейсером и двумя эсминцами.

К исходу 8 мая 404-я стрелковая дивизия была разгромлена. Немцы прорвали фронт на южном участке шириной в 5 км и на глубину 8 км. На остальных участках фронта советские войска отбили все атаки и удержали занимаемые позиции.

9 мая германские войска продолжали наступление. В этот день люфтваффе произвело 1400 самолето-вылетов по войскам Крымского фронта. Вечером того же дня германские бомбардировщики сбросили в Керченский пролив несколько неконтактных донных мин. Советское командование объявило о закрытии входа в Керчь со стороны Черного моря.

9 мая Манштейн ввел в дело 22-ю танковую дивизию, атаковавшую 56-ю танковую бригаду и 229-й отдельный танковый батальон (11 танков КВ, 15 Т-26 и 11 Т-60). В ходе упорного боя наши части потеряли пять танков КВ и девять танков Т-26. По советским данным, немцы потеряли 50 танков. Понятно, что это преувеличенные данные, хотя, вообще говоря, немецкие танкисты не особенно любили встречаться с танками КВ[161].