Глубина - Ян Валетов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Перейти на страницу:

– И на этой карте…

– Да, Алексей Анатольевич, на вашей карте место, где был потоплен золотой караван… Индонезия – страна тысяч островов и без центрального фрагмента старого тинграма найти место было просто немыслимо! А он считался утерянным еще 19-ом веке – тогда был ограблен дом одного известного купца в Гонконге, потомка того самого старого негоцианта, и во время кражи пропала его коллекция жемчужин, несколько очень ценных свитков и принадлежащая ему часть тинграма. Именно эта часть теперь принадлежит вам.

– Забавно, – задумчиво выговорил Пименов. – Даже очень забавно! И за что мне такое счастье?

– Да уж не знаю, – отозвался антиквар, пожимая плечами. – Наверное отличились чем-нибудь! Сигару хотите?

– Не откажусь.

Борис Яковлевич положил портсигар на стол в распахнутом виде, и Губатый осторожно, под внимательным взглядом старика, вытащил из серебряной коробки необычную, тонкую сигариллу.

– Ну? – спросил антиквар, когда Пименов закурил. – Что будем делать?

– А что можно?

– Да что угодно! – старик рассмеялся. – Масса вариантов. Сообщить на телевидение, например. Или написать статью в журнал «Вокруг света»! Так, броско: «Загадка золотого каравана». Или… «Золото снова вернулось к людям». Мало ли что в голову приходит? Вот вам что больше нравится? А можно и просто забыть?

– Вы не похожи на человека, который умеет забывать…

– На самом деле, вы ошибаетесь. В моей профессии забывать так же важно, как и помнить то, что нужно. Но спорить не буду. Знаете, молодой человек, вся эта история вызывает у меня прелюбопытнейшие аналогии. Вот вы, например, Алексей Александрович, почему-то, ассоциируетесь у меня с тем самым спасшимся из плена португальским матросом. Забавно, не так ли?

Губатый помолчал, глядя на то, как тлеет алый уголек на кончике сигариллы, выпустил в воздух голубую плотную струйку дыма и спросил не торопясь:

– А какую роль вы отводите себе? Португальского негоцианта?

– Я? Негоцианта? – удивился антиквар, и рассмеялся негромко. – Увольте, молодой человек! Ну, какой из меня негоциант?! Я – собиратель, коллекционер, личность увлеченная и торговаться толком не умею. Сразу злюсь и, что скрывать, иногда бываю даже неадекватен! Сильные эмоции, знаете ли, побеждают разум!

– Что-то я не помню в той тройке собирателей? – произнес Губатый, рассматривая собеседника.

Борис Яковлевич склонил голову к плечу и смешно наморщил лоб, от чего брови у него уехали вверх и лицо приобрело совершенно ухарское выражение.

– Так и не было его там – собирателя, – ответил он неторопливо, не скрывая иронии, но не ядовитой, а добродушной, вызванной некоторым превосходством более интеллектуального партнера, над менее интеллектуальным. Так говорят преподаватели с нерадивыми, но неглупыми учениками. – В то время собиратели встречались, но в нашей истории он не появлялся.

– Неужели? – спросил Пименов, не скрывая недоверия. – Китайский гангстер? Вы?!

– А что вас, собственно говоря, удивляет? И почему китайский!? Я что, должен быть похож на Бармалея? – делано возмутился старик, пряча улыбку под веками. – Алексей Александрович, вы меня удивляете! Откуда такие предрассудки у зрелого человека? Вы «Бригаду» смотрели? Меняются времена, меняются и лица! Даже обидно, честное слово! Я, кстати, и негоцианта подходящего знаю. Банкира одного питерского, сбрендившего на старине, кладах и сокровищах…

– Борис Яковлевич, – сказал Пименов серьезно, вцепившись глазами в ускользающий взор антиквара. – Давайте-ка на прямоту, а? Что вы хотите? Карту?

– Начистоту? – переспросил старик уже без тени смешливости в голосе. – Ну, что ж, давайте начистоту, друг мой! Лет двадцать назад наш разговор давно бы закончился, можете не сомневаться! И закончился бы трагично для вас, верите?

Пименов посмотрел в темные провалы его глазниц на дне которых поблескивала живая ртуть взгляда, и молча кивнул.

– Вот и хорошо, – продолжил Борис Яковлевич, скаля крупные желтоватые зубы. – И правильно, что верите. Но я постарел. И поумнел. И научился не быть максималистом там, где можно поделиться прибылью без особого ущерба для себя. Мне все нажитое до конца жизни не потратить, а детей, как сами понимаете, у меня нет… Мне не нужна карта. Хотите я вас удивлю?

– Попробуйте, – сказал Губатый, и подумал, что собеседник, почему-то врет.

Хомяк говорил, что питерский антиквар помешан на своей дочери. К чему было скрывать от малознакомого человека сам факт ее существования? Та самая паранойя?

– Как ни странно, мне в этой истории интересна слава первооткрывателя…

– Если она будет, – с сомнением в голосе произнес Губатый.

– Если она будет, – согласился старик. – Но если она будет, то именно она мой главный приз. В этой истории материальная часть наиболее интересна именно вам, Алексей Александрович. И частично, но, думаю – совсем чуть-чуть, интересна Индиане Джонсу!

– Кому? – удивился было Пименов, но не услышав ответа и сообразив, что речь идет о сбрендившем банкире, переспрашивать не стал.

Лицо у Бориса Яковлевича застыло на несколько мгновений, помертвело, словно опытный врач-косметолог ужалил его в чело ботексной инъекцией и тут же оттаяло, но за эти секунды на Губатого дохнуло холодом. Стоящий у портьеры, молчаливый, как Сфинкс, Дребезжащий, напрягся, словно сторожевая собака учуявшая запах чужого, и тут же расслабился, вслед за лицом хозяина.

– Давайте я сделаю вам предложение, – сказал антиквар, кривя губы. – Вернее, расскажу единственно возможный вариант сотрудничества, если вам будет угодно…

Над ослепительной синевой моря в восходящих воздушных потоках, прямо за кормой, висели две чайки, ожидающие подаяния. Птицы даже не взмахивали крыльями – висели неподвижно, как на фотографии, вытянув шеи и подобрав лапы. Когда же одна из них начинала терять высоту, стоп-кадр оживал, крылья совершали мах и воздух оглашал пронзительный крик.

Ветер был влажным и теплым. Губатый всей кожей ощущал его упругое прикосновение. «Тайна» неуклюже переваливалась на пологой волне, бухтела движком, раздвигая массивными скулами белые «барашки» и старые покрышки словно серьги модницы колыхались на ее носу.

На настиле бака, подставив лицо солнечным лучам, сидела Ленка – загорелая, цветом похожая на молочный шоколад, – и слушала музыку через наушники, в такт ей качала головой и смешно двигала босыми ступнями.

Пименов музыки не слышал. Он слушал шлепки волн о борт буксира, бормотание дизеля и звонкие крики обленившихся чаек. На смуглом Ленкином плече ветвился след, похожий на отпечаток листа папоротника или, если присмотреться, то на рисунок реки на карте – с толстым основным руслом и ветвями притоков.

Губатый мог позвать ее, но не позвал – бесполезно. Изотова и головой бы не повела – вытекая из синей перламутровой коробочки MP-плеера через черные нити проводов в ее тело непрерывным, бурным потоком вливалась музыка – и весь мир мог отдохнуть.

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?