Война неудачников - Сергей Мусаниф

– Я напоминаю тебе сына, которого у тебя никогда не было?

– У меня двое сыновей, и ты не похож ни на одного из них.

– Тогда я просто теряюсь в догадках.

– Ты мне нужен для дела. Ты можешь стать частью решения. Общего и окончательного.

– Каким образом?

– А вот это только при личной встрече.

– Я тебе не верю, Сол.

Незадолго перед своей смертью Холден назвал Визерса гениальным манипулятором и мастером создавать дымовые завесы. Он сказал, что теория Визерса о регрессорах является пустышкой, призванной отвлечь внимание от его основного плана. Еще он сказал, что это не единственная пустышка, которой пользовался мой знакомый генерал.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить – другой его пустышкой вполне мог быть я.

Возьмите необычного человека, например человека из прошлого, сделайте вид, что он для вас очень важен, создайте вокруг него ореол загадочности и отпустите в свободное плавание. Он будет мотаться по галактике, влипать в разные неприятности, а все будут следить за ним и пытаться понять, чем же он для вас так важен и как это его свойство можно использовать.

Главное – убедите его самого, что он чем-то отличается от остальных, что он способен на что-то повлиять.

Клан Кридона имел контакты с Визерсом, так что наш визит на мертвую планету вполне мог быть частью этой комбинации и должен был придать ей достоверности. А следящие за каждым шагом такого человека спецслужбы сами сделают все остальное.

Так я думал какое-то время после разговора с Холденом, возможно, задумывался об этом и раньше. Но вот теперь, когда гениальный план Визерса вроде бы сработал, он говорит, что я все еще ему нужен.

Зачем?

– А я все еще верю в тебя, Алекс.

– Ты говорил, что ты генерал СБА, когда таковым уже не являлся. Ты говорил, что у тебя конфликт с другим генералом СБА, конфликт, который можно быстро решить, в то время как за тобой гонялась вся твоя бывшая контора. Для того чтобы замести следы, ты отправил меня на Тайгер-5 для спасения человека, которого сам же и похитил. С чего мне теперь тебе верить сейчас?

– Нам нужно поговорить, Алекс. Ты все еще не видишь картины целиком и не увидишь, пока я не выложу тебе недостающие фрагменты.

– Не сомневаюсь, что это будет новая и очень убедительная ложь.

– Больше никакой лжи.

– Ты помнишь эту старую историю про мальчика, который кричал «волки»? Кричал так долго, что ему перестали верить, и, когда волки таки напали на стадо, которое он пас, никто не пришел ему на помощь.

– Но ведь волки все же напали, и тот его последний крик, на который никто не пришел, был правдой. И все, что требовалось людям для спасения мальчика и целого стада, от которого, возможно, зависела жизнь всей деревни, это всего лишь поверить ему еще один раз. Сейчас наступил тот самый миг, Алекс. Тот самый момент, когда надо всего лишь поверить, чтобы спасти жизни. Сдавайтесь, Алекс, и мы вместе обсудим наши дальнейшие действия.

Разумом я понимал, что ему что-то от меня нужно, что он скорее всего прав и в эскалации конфликта уже нет смысла. Умнее всего было бы прекратить сопротивление и узнать, чего же генерал хочет от меня на этот раз.

Разум был «за», но эмоции выступили против. Я был зол, я был готов умереть, и у меня не осталось никакого желания о чем-то с ним разговаривать.

– Ребята, мы тут готовим «Одиссей» к полету, так что запасы моего времени весьма ограничены, – сообщил Визерс. – И лучше бы нам с вами договориться по-хорошему. Тут, кстати, еще кое-кто хочет с вами поговорить.

– Кончайте валять дурака, ребята, – попросил Риттер. Голос у него был слабый, но это неудивительно для человека, который совсем недавно потерял руку и сейчас наверняка находится под действием целого букета медикаментов. – Мне неприятно это признавать, но похоже, что он победил.

– Послушайте полковника, – предложил Визерс. – Он сдался, и это спасло ему жизнь.

– Это его дело, – сказал Дэйв.

– Я все еще твой начальник…

– Уже нет.

– Разве ты дезертировал, Дэйвид?

– Кто-то из нас двоих точно дезертировал, и это не я.

– Ерунда, – сказал Риттер. – Этот бой нам не выиграть, так зачем умирать? Из-за какого-то глупого принципа? В силе нет никакого смысла, если она не помогает тебе достигать целей. А цели нам тут уже не достичь.

– Все наши погибли, – напомнил Дэйв.

– Ты жаждешь отмщения? Хочешь крови?

– Не самый плохой вариант, полковник.

– И сколько еще крови тебе надо пролить?

– Тут главное не то, сколько крови. Тут главное – чьей.

– До меня вам все равно не добраться, – сказал Визерс. – Послушайте, вы можете блефовать сколько угодно, но я знаю истинное положение дел. Ваши скафандры уже не функционируют на полную мощность, ваши боезапасы истощены. Если тут и прольется еще чья-то кровь, она будет вашей.

– Пусть так.

– Хорошо, – сказал Визерс. – Полковнику не удалось уговорить Дэйвида, мне не удалось уговорить Алекса, а что насчет тебя, Кира? Ты во всем согласна с твоими приятелями? Ты тоже готова умереть здесь?

– Ты чуть не убил меня на Тайгере-5.

– Это была часть эксперимента, от которого зависит и моя жизнь, – сказал Визерс. – И если ты до сих пор жива и можешь водить корабли, то эксперимент дал положительные результаты.

– Ты мне не нравишься, генерал.

– Я временами сам себе не нравлюсь, – вздохнул Визерс. – Но разве это повод для того, чтобы отказаться от сотрудничества?

– Как по мне, то повод вполне нормальный.

– Я понимаю, у вас стресс. Эмоции, которые мешают вам расслышать голос разума. Но у меня больше нет времени, ребята. Эта система скоро погибнет, и нам надо убраться отсюда до того, как это произойдет. А если вспомнить, что гипердвигателя на моем корабле больше нет, то каждая минута на счету.

– Куда ты побежишь теперь, генерал? – спросил я.

– В данном случае я побегу отсюда, – ответил он. – Потому что это «здесь» долго не просуществует. Остальное уже не так важно…

Коридор привел нас в небольшую залу с довольно высоким потолком, у которого прятался отряд коммандос Визерса. Надежно экранированные и неподвижные, они оказались невидимыми для наших сканеров, и мы заметили их только тогда, когда они напали.

Трое навалились на шедшего первым Дэйва, и он тут же оказался погребен под тонной металла. Двое упали мне на плечи. Я упал на одно колено, вывернул правую руку из захвата, ударил, вложив в кулак всю силу, свою и костюма, и даже во что-то попал. Хватка на миг ослабла, я включил двигатели, рассчитывая выбраться на оперативный простор, но кто-то вцепился мне в ноги, и в воздух мы поднялись вдвоем. Стряхнуть непрошеный балласт у меня никак не получалось.