Базилика - Уильям Монтальбано

Когда она закончила, папа подошел, расцеловал ее в обе щеки и сказал несколько слов. К тому моменту стадион был словно зачарованный. Никто и никогда не присутствовал на подобной мессе.

В комнате под престолом все замерло, но когда я оглянулся, то увидел, что Рейлли сжал ладони словно в молитве или в знак победы; Альтамирано походил на ребенка, чей отец только что принес решающее очко своей команде, а в глазах Ночиллы что-то заблестело.

Наступило время чтения Евангелия, и после короткой паузы на этот раз к престолу подскочил черный парень в огромных кедах и со смешной прической.

Он кивнул папе, подошел к микрофону и открыл служебник:

— Евангелие от Луки, — начал он, и огромная толпа встала.

Треди прочитал короткую жизнерадостную проповедь.

— Мы — церковь, которая уважает каждого и прислушивается ко множеству голосов. Мы смотрим в будущее. Мы приветствуем тех, кто мыслит по-другому, потому что и они наши братья и сестры, — сказал он.

Рейлли исчез за несколько минут до начала сбора пожертвований, и когда наступило время для вина и хлеба у престола, латиноамериканка в обтягивающих джинсах и светловолосый паренек, на левой руке которых были бело-желтые повязки с надписью «распорядитель», принесли папе вино и хлеб.

Я раздал огромное количество облаток в тот день, и мне было как никогда хорошо. Я оказался в центре поля, спасибо, и, естественно, думал о Ди Маджио и Мантле и представлял, каково это — играть с ними.

Но я думал и о Треди тоже, поскольку с самого начала понял, что истинной причиной, по которой он вышел к толпе один, была не одна лишь гордость. Он не хотел, чтобы пострадал еще кто-то, если бы до этого дошло.

Тем вечером в ФБР раздался звонок, омрачивший мне удовольствие от представления, устроенного Треди. Может, все дело в картинке: подсвеченный сзади папа в одиночестве тяжело поднимается по ступеням. Все телевизионные новости открывались этой картинкой, каждая газета печатала ее на видном месте. «Самый одинокий человек в мире призывает к единению», — писала лучшая газета города. Один из таблоидов поместил более игривый заголовок: «Папа — городу: займитесь делом». Возможно, и на мой образ навели бы глянец, если бы узнали, что я был тем человеком, который послал его туда одного; может, тогда мне не пришлось бы в следующем году снова посещать занятия по нумерологии. «Ватиканцы» обыгрывали историю о бесстрашном Треди в логове льва, и никакого упоминания об отчаянном специалисте по психологии толпы; но я узнал об этом позже, потому что тот вечер провел в недрах Куинса.

Там я наблюдал за тем, как федералы быстро, энергично и с ослепительным множеством электронной мишуры проводят масштабную операцию по обезвреживанию колумбийских наркоторговцев. Это был рейд Администрации по контролю за применением законов о наркотиках, однако представители ФБР тоже присутствовали из-за ничтожного шанса обнаружить какую-нибудь связь с гипотетическим покушением на папу. Я был приглашенным гостем. В ящиках с надписью «Колониальная мебель» участники рейда обнаружили кокаин на два миллиона долларов, а в складских помещениях — столько огневой мощи, что хватило бы для защиты Аламо.[105]Была арестована горстка лохматых латиноамериканцев, слава Богу, обошлось без стрельбы. Ничего для себя интересного я там не обнаружил.

— Мелкие любители. Не наш уровень, а? — произнес сопровождавший меня сотрудник ФБР.

— Нет. Думаю, против Треди выступит одиночка. Возможно, здесь он даже не попытается напасть; твои парни слишком хороши.

— Мы стараемся, Пол. Господь свидетель, как мы стараемся. Он отличный папа. Не хочу, чтобы с ним разделались в наше дежурство.

Или в мое, amigo.

На следующий день в соборе Святого Патрика папу опять ждал большой успех. Взмывающий ввысь собор, один из величайших архитектурных памятников, сверкал в лучах солнца на исходе дня, когда папамобиль торжественно двигался вверх по Пятой авеню. Целый день папу показывали по телевидению на встречах с монахинями и священниками, с бездомными, с главами других религий. Сотни тысяч ньюйоркцев плотной толпой заполняли широкие тротуары, чтобы хоть краем глаза увидеть высокую фигуру, когда папа проплывал мимо в том, что один из журналистов назвал суперсовременным, электрическим и не наносящим вред окружающей среде ответом старой гондоле дожей.

Месса на стадионе завела меня; я был слишком возбужден и после нее не мог долго спать. Все утро я пребывал в напряжении, ждал каких-нибудь известий, какого-нибудь знака, предупреждения об атаке Кабальеро.

Nada.[106]

Внутри кокона из своего пуленепробиваемого и просматриваемого насквозь микроавтобуса Треди, казалось, был в безопасности, словно в сейфе. Безопасность выглядела полной: полицейские на мотоциклах, выстроившиеся плотным клином вокруг папамобиля, снайперы на крышах, вертолеты над головой. Только Богу известно, сколько полицейских в штатском находилось в толпе, но когда я спросил Чета Диллона, нью-йоркского полицейского, отвечавшего за связь, он широко улыбнулся:

— Много.

Из автобуса для ватиканских служащих, медленно двигавшегося через сердце величайшего города Америки, все это выглядело весьма обнадеживающе. Если бы не одно обстоятельство: как и все полицейские в городе, я знал, что безумец, желающий обменять свою жизнь на жизнь папы, всегда будет иметь возможность это сделать.

Обычно я не особенно люблю заходить в церкви, но в собор Святого Патрика я пошел. Не за тем, чтобы увидеть, как творится история. Я пошел, потому что руки чесались, горло пересохло, а на голову давила огромная тяжесть. Я нервничал. Я убедил себя, что Кабальеро нападут на Треди, пока он будет в Нью-Йорке. Церковь могла стать более подходящим для этого местом, чем стадион, если вы спец по политическим убийствам.

В соборе Святого Патрика все, кто хоть что-нибудь собой представлял, набились в деревянную полированную ложу для почетных гостей. Далеко не все из них были католиками. Президент Америки — протестантка — пришла вместе со своим мужем, присутствовал мэр Нью-Йорка — иудей, главы гораздо большего количества религий, чем упоминалось в Библии, и тысячи две лучших или, по крайней мере, самых фотогеничных представителей города.

Я обнаружил Диллона, беспокойно бродившего в глубине церкви во время мессы. Ищейка в поисках следа. Я воспринял это как добрый знак.

— Никаких подпиленных стропил, шатающихся колонн. Никаких сумасшедших монахов. Никаких смертельных вирусов, — отважился я.

— Даже не шути на эту тему, — прорычал Диллон. — В данный момент ты стоишь на самом безупречном с точки зрения безопасности участке недвижимости в целом мире. Ценой, между прочим, приведения в ярость всех епископов в здании: мы заставили их всех снять свои наперсные кресты, после чего проверили металлоискателем.