Квест империя: На запасных путях. Наша девушка. Империи минуты роковые (сборник) - Макс Мах

И в тот момент, когда он задался вопросом о понимании, его поняли. Во всяком случае, Меш узнал, что говорит с Камнем, чем бы он ни был на самом деле, и Камень знает, какая от него требуется помощь, но не имеет возможности ее оказать. Нет, не так. Камень был готов помочь и мог помочь женщине Дракона, но для этого Камень нуждался в чем-то, что… Меш понял и готов был отдать все, что потребует Камень. Кровь? Он увидел себя подвешенного на крюк, продетый под ребра, висящего, как туша на бойне, и истекающего кровью… Нет! Камню не нужна была его кровь. Так, может быть, ему нужна жизнь Меша? «Возьми!» – сказал Меш, но увидел совсем не то, что мог ожидать. Он увидел комнату, залитую кровью, и огромную постель, на которой лежала окровавленная женщина. Голая женщина. Мертвая женщина. Женщина, которую он изнасиловал и убил, чью кровь он пил, смакуя ее вкус и запах.

Если бы Меш мог сейчас кричать, он бы кричал и кричал, не переставая, но вместо этого он снова и снова, раз за разом бросался на женщину, ощущал ее ужас и ее отвращение, и входил в нее силой, ощущая ее боль и рвал ее клыками, и пил кровь. Это был ужас. Теперь это был его, Меша, ужас, и бессчетное количество раз он переживал, шаг за шагом, совершенное им преступление. Мозг его был затоплен чужой болью и чужим ужасом, и своим ужасом тоже, но частицей еще уцелевшего разума он понял: вот оно – Ущелье Посмертия, каким никто никогда его не знал.

И в то же мгновение его разум очистился, и он узнал, что боль, испытанная им сейчас, останется с ним. Она будет в нем, потому что его жизнь не нужна Камню. Меш будет жить, и боль будет жить с ним, а Камню нужна… Золотая Маска.

Меш не знал, что это такое, но он отчетливо увидел эти два слова, как будто написанные четкими черными буквами по жидкому свету, в котором он пребывал. Золотая Маска. Камню нужна Золотая Маска. И Меш сказал то, что попросил его сказать Камень. «Золотая Маска! – крикнул он, впервые не затруднившись с произнесением звуков человеческой речи. – Камню нужна Золотая Маска!»

«Слова творят мир». Так сказал однажды В’Чоуш. Сказал давно, по случайному поводу, и, вероятно, забыл сразу же после того, как эти слова слетели с его уст. Но ученик запомнил их и записал. Ученик вошел в историю вслед за Учителем, потому что все время был рядом, ловил слова В’Чоуша на лету и записывал их. Он собрал целую книгу слов. Не своих слов, но слов Учителя, хотя и его слова тоже были там. Учитель прожил жизнь, полную радостей, обласканный князьями Вайяра, любимый женщинами, почитаемый учениками. С’Нуяш умер на колу, оставив после себя горсть медных монет, жалкое тряпье и «Книгу Слов». Его казнили не за слова, а за комментарии к ним, которые стали причиной бесконечных войн и мятежей, за девяносто лет превративших Вайяр из цветущей страны в пустыню. Потребовалось больше ста лет, чтобы навести в стране хоть какой-то порядок, но слова В’Чоуша в интерпретации С’Нуяша продолжали тревожить покой народов Вайяр до сих пор.

Меш знал эту историю из книг. Он читал и «Книгу Слов», запрещенную во всех семи пределах. Он не мог не знать о словах, творящих мир, но сейчас он их не вспомнил. Как не подумал и о том, что если уж не творить, то изменить мир слова могут. Его собственные слова, вернее, слова Камня, произнесенные Мешем, изменили мир во многих смыслах. Но отдаленные последствия плавного артикулирования двух слов, в данный момент времени, учтены или хотя бы замечены быть не могли. А вот сиюминутные эффекты воспринимались Мешем непосредственно.

Он увидел. То есть Меш по-прежнему видел сияние, в котором пребывал, и громы, которые проходили сквозь него, но одновременно он видел теперь множество других вещей и событий, которые еще мгновение назад были ему недоступны или безразличны. Он увидел, как, услышав его слова, сорвался с места и стремительно исчез за дверями зала Дракон. А еще он увидел, как меняется ужасное лицо дамы Йя, как потрясение сменяет на нем удивление, и само сменяется благоговением. В дальней дали, отделенный от них полутора километрами металла, в рубке крейсера, потрясенно смотрел в свое волшебное зеркало Виктор. А рядом с Мешем, внутри Камня, плавилось и формировалось заново тело женщины Дракона. Ее одежда исчезла, а ткани тела стали текучими и податливыми, и неведомые Мешу силы мяли его, как глину. Но он видел не только это. Он видел сквозь ее кожу и плоть то, что обычно скрыто от глаз человека: мышцы и кости, внутренние органы и кровеносные сосуды и… то, что никогда не видел ни один анатом. Это было похоже на сложнейшую сеть, сотканную из тончайших серебряных нитей. Шапочка серебряной вязки окутывала мозг женщины, тугие нити живого серебра пронизывали ее позвоночник, пускали бесконечное множество отростков и отросточков во все стороны, проникая ими в мышцы и кости, в печень и сердце, в почки и легкие, везде. Теперь Меш знал, что скрывалось внутри женщины Дракона. Теперь он понял, что именно ощущал, как неживую жизнь, поддерживающую жизнь Лики. Знал он теперь и то, почему это нечто умирало. Множество нитей, которые раньше, по-видимому, были тоже серебряными, потом стали черными. Они выглядели так, как выглядит сожженное на огне мясо. «Они сгорели», – понял Меш. Что случилось с этой женщиной, было сейчас неважно. Меш не задумывался над этим. Он не имел для таких мыслей ни времени, ни сил, ни чувства. Чувства его вообще были сейчас притуплены, и ничто из того, что он видел, не вызывало у него никакого эмоционального отклика.

Он видел. Появившийся в зале Дракон развинчивает золотой шар, падают на пол две пустые половинки, а в руке Дракона остается клубок золотых нитей. Золотая Маска. Вот что это такое. Вот что потребовал Камень. И в ту же секунду он получил подтверждение от Саркофага. Да, это именно то, что требуется. Но теперь Золотая Маска должна была попасть внутрь Саркофага, и Меш понял, что должен сделать это он, и узнал, как это будет сделано.

– Дай! – сказал Меш, протягивая руку к Маске.

Дракон, не задумываясь, выполнил его приказ, и положил клубок на ладонь Меша, и отступил в сторону. Меш принял Золотую Маску, и его руку охватил огонь, но он знал, что должен терпеть, и терпел. Между тем крышка Саркофага поднялась сама собой, открыв щель, достаточно широкую, чтоб Меш мог просунуть туда руку. Он так и сделал. Просунул руку под крышку, в холодный клубящийся туман (туман клубился внутри Саркофага, но не вытекал наружу), и уронил клубок вниз. Крышка легла на место – Меш едва успел выдернуть руку, – и Камень содрогнулся от разбуженных в нем сил. Вибрации Камня были столь сильны, что Мешу не нужно было больше держать на нем ладони, чтобы чувствовать Вещь.

Он видел. Золотые нити стремительно оплетают утратившее форму нечто, недавно бывшее женщиной Дракона. Они проникают внутрь этого куска ущербной плоти, ставшей чем-то похожей на растаявший под дождем глиняный блок, и соединяются с серебряными нитями. Где-то серебро исчезало совсем, заменённое золотом, где-то золотая оплетка покрывала серебряную нить, а где-то возникали новые неясной архитектуры ансамбли, по-видимому, бравшие на себя функции пораженных органов. Впрочем, и органы строились и перестраивались, и тело начало снова приобретать знакомые черты. И Меш узнал, что теперь действительно все будет хорошо. Она будет жить, потому что Камень сделал с ней что-то, что обычно не делается (а почему да как, Вещь Мешу не объяснила). Золотая Маска соединилась с Серебряной, и вместе они помогли Камню исправить то, что поддавалось исправлению, и заменили то, что ни Камень, ни они исправить не могли.