Княгиня Ольга. Зимний престол - Елизавета Дворецкая

– Вы вон к походу своему два года готовились, да вас «олядный огонь» врасплох застал! А я хоть сейчас готов!

Мистина улыбнулся и стал расстегивать пояс – тот самый, усаженный серебряными бляшками, с двумя узорными «хвостами».

Эльга не хотела смотреть, как он раздевается – казалось, все в гриднице по ее лицу поймут, что она уже это видела. Но не могла отвести глаз. Вместе с новым светло-желтым кафтаном на куницах, греческой сорочкой полосатого шелка, с узорной отделкой на груди Мистина как будто снимал с себя человеческие обычаи, освобождая скрытую стихийную силу.

И ничего прекраснее вместилища этой силы она в жизни своей не видела.

Эльга перевела взгляд на Грозничара. Тот держался уверенно, однако ей думалось, что в душе он далеко не так спокоен. Он ведь сам сказал, что греческий поход спасла удача Мистины. А с ним-то ему и предстояло тягаться.

Всякий, кто взглянул бы на них двоих, сказал бы, что противники один другого стоят. Мистина в свои двадцать пять находился в самом расцвете сил, но Грозничар был старше всего-то на пару лет и у себя в дружине достойных соперников не имел. Ниже ростом, он был тем не менее широк в плечах и очень силен.

Для поединка годилось место между двумя очагами – там как раз оказалось двенадцать шагов в длину и почти столько же в ширину между стенами. Столы разобрали и вынесли. Эльге с ее места на возвышении было хорошо все видно, а свидетели из бояр и дружины встали по всем четырем сторонам, чтобы не упустить ни единого движения.

Не собираясь убивать друг друга – свояки все же, – биться условились без оружия. Побежденным будет считаться тот, кто не сможет подняться – или признает себя побежденным. Когда Свенельд, держа в руках цепь с торсхаммером и костяного ящера, которые ему отдал на время поединка сын, огласил это последнее условие, на лице Грозничара появилось выражение упрямства: дескать, что хотите делайте, а признания такого от меня не дождетесь! Эльга невольно глянула на Мистину: сняв даже обереги, чтобы противнику не за что было ухватиться, он завязывал повыше свои длинные волосы. И не только она – чуть ли не все в гриднице в это время смотрели на его шрамы. Тот, что на груди, уже был заметен только вблизи, но тот, что начинался на левом плече и уходил на лопатку, был толще и багровой неровной чертой выделялся на коже с уже побледневшим загаром греческого лета.

– Ну, иди сюда. – Выйдя в круг, Мистина приветливо улыбнулся Грозничару и даже поманил его к себе, как нянька манит едва вставшее на ножки дитя. – Я целовал клинок, что сверну шею любому, кто посягнет на права моих князей, – добавил он, не уточняя, к кому из трех князей это относилось. – Но ради нашего свойства я тебя в живых оставлю, не бойся.

Лицо его с этой улыбкой сияло красотой и лукавым вызовом. Эльга в душе содрогнулась, даже с испугом почувствовав, как сильно ее влечет к нему; запылало лицо, и она лишь надеялась, что на нее в эти мгновения никто не посмотрит.

– Чего лыбишься – зубы береги! – Грозничар в ответ оскалился из-под вислых усов, тем не менее зорко следя за каждым движением противника.

Как бойцы, они друг друга не знали: им никогда не приходилось сталкиваться ни в сражениях, ни в упражнениях.

– Давай, Свенельдич, вдуй ему! – как всегда в таких случаях, вопили из толпы отроков.

Мистина шагнул вперед и с широким замахом ударил, метя в ухо. Все оценили – бил на этот раз лишь для затравки, раззадоривая соперника. Грозничар легко уклонился, а потом вдруг пригнулся и бросился вперед, норовя ухватить Мистину за ноги и повалить. Более высокий рост и длина конечностей давали Свенельдичу преимущество, и его-то Грозничар намеревался отнять. Мистина с трудом ушел от захвата – рванув в сторону и с силой отпихнув противника обеими руками.

Грозничар проскочил мимо, развернулся и тут же получил прямым ударом в переносицу. Всплеснув в воздухе руками, он опрокинулся и полетел спиной на гридей. Его подхватили, не дав упасть, и толкнули вперед. Пользуясь этим толчком для разгона, Грозничар вновь ринулся на врага. Ловко проскочил под кулаком, пролетевшим на самой макушкой, пихнул Мистину плечом в грудь, а затем врезал правой с разворота, снизу вверх.

Под крик толпы Свенельдич прокатился по полу, но тут же вскочил. Эльга, закусив губу, сумела смолчать, но тут же подумала: зря. Этими усилиями сохранять невозмутимость она, пожалуй, выдаст себя вернее, чем волнением. И еще раз подумала: слава чурам, людям сейчас не до нее.

И тут же у нее перехватило дыхание – у Мистины из разбитого носа кровь текла и капала на грудь. Пристально и безжалостно глядя на противника, он слизнул кровь с губ. Теперь в его лице уже не было ни лукавства, ни призыва – ничего человеческого.

Вновь сойдясь на середине круга, бойцы молотили друг друга кулаками, словно дубинами. Оба сыновья воинских родов далеко не в первом поколении, они с детства были приучены упорно стремиться к победе, не обращая внимания на боль и кровь. Никто даже не думал о том, чтобы уступить – пока не вышибут дух из груди и свет в глазах не померкнет.

Вокруг вопили и кричали, подзадоривая бойцов, но те уже ничего вокруг не видели и не слышали. Дыхание с хрипом вырывалось из запаленных глоток, и теперь уже оба были залиты кровью из собственных носов.

Наконец Мистина изловчился и ловким ударом в челюсть опрокинул Грозничара на пол. Хотел навалиться сверху, но тот отбросил его, ударив обеими ногами в живот, а сам вскочил и резко выбросил руку. Лишь вбитая намертво привычка спасла Мистину: он пригнул голову, как бы принимая удар на венец шлема, и горсть золы с очага, брошенной в глаза, лишь засыпала волосы и затемнила без того измазанное кровавыми соплями лицо.

Грозничар снова бросился вперед, его кулак скользнул по скуле Мистины, но тот уже навалился, обхватив противника за шею и плечи, и пригнул к полу. Грозничар извернулся, врезал локтем, вырвался и ударил, метя под подбородок, в кадык. Но удар прошел мимо цели: несколько уступая выносливостью, Грозничар начал уставать. Перед глазами висел красный туман, в ушах звенело, и он понимал: нужно заканчивать поскорее.

Пользуясь этой промашкой, Мистина левой рукой ухватил его за глотку и, держа противника на расстоянии вытянутой руки, принялся лупить по голове. Кровь брызнула из рассеченной брови.

Из последних сил Грозничар оторвал от своей шеи цепкую, будто кузнечные клещи, кисть противника и обхватил Мистину поперек туловища. Не удержавшись на ногах, бойцы рухнули наземь и покатились, продолжая охаживать друг друга кулаками. Грозничар бил уже вслепую: кровь из разбитой брови залила глаза. Вот он нащупал горло своего врага и вцепился в него; не замечая ударов, сжимал пальцы так, что вздулись жилы на руках.

Мистина хрипел, прижимая подбородок, силясь ослабить чужую хватку. Наконец ему удалось подтянуть колено и сильным толчком отпихнуть противника.

Тяжело дышащие бойцы начали подниматься – медленно, на быстроту уже не хватало сил. Но Мистина успел раньше.

Он тоже почти ничего уже не видел, однако ударом в челюсть вновь сбил Грозничара наземь и добавил с ноги под ребра, вышибая дух. Потом сел сверху и принялся молотить ободранными кулаками – еще, еще и еще, не глядя, куда бьет, пока обмякшее тело под ним не перестало дергаться.