Одиночный выстрел - Алекс Орлов

– С его помощью колесница мечет огонь…

– Ой!

Принцесса отдернула руку и испуганно посмотрела на Бекета.

– Не бойтесь, ваша светлость, пока колесница на земле, она безопасна.

– Да, – согласилась Амалия, однако руки теперь держала при себе. – А что еще здесь имеется? Куда, к примеру, кладут багаж?

– Для всякой мелочи подходят вот такие тайнички.

С этими словами Бекет открыл стенные ящики, где пилоты держали свои пожитки.

– Это все твое? – спросила Амалия, едва сдерживаясь, чтобы не начать рыться в чужих вещах.

– Нет, это прежнего хозяина.

– Я могу посмотреть?

– Конечно, ваша светлость, – разрешил Бекет, и принцесса стала с азартом перебирать старые портсигары, забытые пистолетные патроны, пачки жевательной резинки, упаковки презервативов и вышедшие из употребления монеты.

– Да здесь деньги!

– Можете взять их себе, ваша светлость. Они выведены из употребления.

– Но это же серебро!

– Никель, ваша светлость. Возьмите в качестве подарка.

Но Амалия монеты не взяла и продолжила проверку личных вещей. Правда, во втором ящике оказалась только потрепанная одежда, и принцесса быстро потеряла к ней интерес.

– А что там? – спросила она, указывая в корму.

– Отхожее место, ваша светлость, – сказал Бекет, надеясь этим отпугнуть интрессу, однако та, напротив, заинтересовалась.

– Отхожее место в колеснице? – переспросила она, и от удивления ее глаза стали круглыми.

– Желаете посмотреть?

– Да, желаю!

Желание гостьи – закон. Бекет повел ее в хвост и продемонстрировал всю механику санузла, показал, как течет вода из рукомойника, и даже подарил пару душистых салфеток, которые ее светлость приняла за «нежные носовые платки».

– А что у вас там, дальше? – спросила Амалия, когда они вышли из санузла.

– Здесь находятся пищевые запасы, вот в этом шкафу.

Бекет приоткрыл дверцу холодильника, и Амалия заглянула в его освещенное нутро.

– Ну и что же тут можно есть? – спросила она. – Там только какие-то шелковые тряпочки.

– Это упаковка, ваша светлость. Чтобы это съесть, нужно сначала разогреть сверток вот в этом ящике – это печь. А уже потом, сняв тряпочки, приступить к еде.

– И что же внутри этих свертков?

– Рагу из баранины, паштет, котлеты куриные, говяжьи отбивные с картофельным пюре. Много чего, всего не перечислить.

– Вы смеетесь надо мной? – строго спросила Амалия, распрямляясь, насколько позволяли низкие потолки.

– Совсем нет, ваша светлость.

– Ну хорошо, а что это за дверь на стене?

– Это не дверь, ваша светлость, это раскладная кровать…

– Кровать? – В голосе принцессы снова зазвучал металл.

– Извольте, я покажу. Подвиньтесь, пожалуйста…

Амалия отошла к гальюнной дверце, и Бекет в одно мгновение разложил полуторной ширины кровать, обшитую ребристым матрасом.

Сев на нее, Бекет похлопал по обивке и предложил интрессе самой испробовать ее мягкость.

Амалия робко приблизилась, провела рукой по обивке и только потом осторожно села на кровать, проверяя ее надежность.

– Для кровати, конечно, жестковата, но на диван похоже, – сказала она. – А когда же извозчику колесницы спать, если он все время при деле?

– Это очень умная колесница, ваша светлость. Она может долгое время лететь сама, а если возникнут какие-то препятствия, разбудит извозчика громким звуком, как из дудки.

Амалия недоверчиво улыбнулась. Это звучало совсем уж сказочно, но она готова была слушать мэйджора и дальше, сидя в этом уютном закутке с низкими потолками и такой широкой, хотя и жесткой кроватью.

Поскольку интресса не задавала вопросов, Бекет тоже молчал, и они сидели, словно оглушенные, чувствуя, как перетекают между ними невидимые токи, вызывая румянец и сбивая дыхание.

– Мне… Мне нужно идти… – с трудом преодолев себя, сумела произнести Амалия.

– Да, ваша светлость, пора, – с сожалением согласился Бекет. – Извольте к выходу, а я подниму кровать к стене.

– Как удобно… – произнесла принцесса.

– Что?

– Я говорю – это очень удобно.

– Да. Позвольте, я пройду первым.

Бекет распахнул дверцу и, спустившись по лесенке, вдохнул морозный воздух с запахом авиационного топлива и дыма от костра. Это был воздух свободы, запах действия и больших расстояний.

Повернувшись, Бекет подал руку Амалии. Она коснулась его ладони своими пальчиками и, сделав шаг, стала падать вперед. Майор тотчас подхватил ее и, прижав к себе, почувствовал запах юной свежести, исходящий от нежной кожи и шелковистых волос. Сладкая судорога пересекла его тело.

– Мэйджор… – прошептала Амалия. – А ты представлял меня раздетой?

Бекет шагнул назад и поставил Амалию на притрамбованный снег.

– Я бы не хотел отвечать на этот вопрос, ваша светлость.

– Я не настаиваю.

Амалия опустила глаза и, прочертив сапожком замысловатую дугу, спросила:

– Когда ты улетаешь, мэйджор?

– Завтра, как рассветет, моя колесница будет готова.

– Ну, тогда прощай, мэйджор.

– Прощайте, ваша светлость.

Амалия повернулась и быстро пошла к воротам, где ее ждали двенадцать охранников и прелат Гудроф.

– Дитя мое, – строго произнес отец, – мне бы не хотелось больше выслушивать предположения нашего соседа о твоей слишком близкой дружбе с мэйджором. Не забывай, что он мужчина, и твое внезапное уединение с ним…

– Вот уж не думала, батюшка, что вы станете следить за мной! – громко воскликнула Амалия, заставив отца опасливо озираться. В отличие от него, у нее было отличное настроение.

– Но, дитя мое, ты все еще ребенок!

– Как сватать меня за Сборстьена, так я не ребенок, а как пошла посмотреть на внутреннее убранство колесницы, так сразу – ребенок.

– Ты уединилась с мужчиной, и мне пришлось объясняться с прелатом Илкнером! Бедняга даже уехал, обидевшись!

– А вы знаете, батюшка, что в колеснице имеется отхожее место?

– Нет, дитя мое, – насторожился прелат, не зная, как истолковать это сообщение. Амалия часто ставила его в тупик.

– Вот, вы не знаете! А оно есть!

И, оставив ошарашенного отца в полном недоумении, Амалия подошла к своему заскучавшему жеребцу и замерзшим охранникам.