Не бойся - А. Шантарский

Но лицо его оставалось мрачным, даже мимолетная улыбка не касалась его губ. После очередного быстрого танца ведущий взял в руки микрофон и попросил полной тишины в помещении. Вскоре шум стих.

— А теперь белый танец! — произнес он своим бархатным баритоном под всеобщее ликование молодежи в зале.

Зазвучал вальс. Первые девушки, отважившиеся пригласить кавалеров, уже кружились посреди зала.

Взгляд Любы выхватил из толпы подружку, которая пригласила ее на дискотеку, и проследила за ней. Она уверенно подошла к ведущему и пригласила его. Тот не очень-то хотел сейчас танцевать, но отказывать дамам не принято. Они вместе с остальными закружились по залу.

Со стороны было видно, что во время танца взгляд Игоря оставался отрешенным. Но вот его глаза машинально скользнули по лицу Любы и мгновенно ожили. Теперь казалось, что они видели желанный объект даже тогда, когда сам обладатель серых глаз находился спиной к Казаковой. Та заметила перемену и справедливо отнесла это на свой счет. Люба некоторое время делала вид, что не замечает пристального к ней внимания, а затем вообще отвернулась и направилась к выходу.

— Ты меня, пожалуйста, извини, — сказал Игорь партнерше. — Но мне просто очень необходимо отлучиться, — и, отстранив обескураженную девушку, он бросился вслед за Казаковой.

В коридоре Любы уже не было. Выскочив на улицу, он увидел пустынную аллею, ведущую к выходу с территории института. Вконец разочарованный Игорь с опущенной головой поднимался по лестнице, когда его окликнул знакомый голос:

— Гарик, ты почему такой невеселый?

Он поднял голову и увидел прямо перед собой Любу.

— Любушка! — только и смог произнести он. Но потом все же добавил: — Если б ты только знала, как я рад тебя видеть!

И сразу губы девушки расплылись в улыбке, теплой и трогательной.

— Белый танец уже, наверное, закончился, — напомнила она парню о его диск-жокейских обязанностях на сегодняшний вечер.

— Плевать! — повторил он когда-то сказанное Казаковой слово. — Я больше не собираюсь упускать свое счастье. — И столько в его словах было искренности и откровенности, что ему нельзя было не поверить. Он прижал девушку к себе, и она почувствовала его дыхание на своих губах.

— Не сейчас, — из последних сил попыталась она воспротивиться, оставаясь, однако, в его объятиях.

— Именно сейчас. Сию же минуту, даже секунду, — прошептали его жадные губы, прежде чем закрыли рот любимой поцелуем.

— Милый мой! Как я измучилась без тебя, — страстно шептала Люба, всем телом прижимаясь к нему. У нее опять кружилась голова, ей хотелось раствориться в нем полностью.

— Так вот, значит, куда необходимо тебе было отлучиться! — услышали они грозный голос партнерши Игоря. — А я-то вторую подряд дискотеку вокруг него увиваюсь.

— Я не давал тебе и малейшего повода, — оправдывался Игорь, не желающий скандала. Любу он продолжал удерживать в своих объятиях.

— Не давал повода! — с какой-то горечью отозвалась собеседница. Затем посмотрела на Казакову: — И ты тоже хороша! Овечкой прикинулась, а сама готова всех мужиков собрать вокруг себя: от студента до профессора и его личного водителя. Ненавижу тебя! Ненавижу!

Люба отстранила от себя Игоря и спокойно, но жестко сказала:

— Я не трогаю тебя только потому, что ты сейчас сама не соображаешь, что несешь. Твоими поступками управляет ревность, а она еще никому не была добрым советчиком. Ею движет не разум, а чувства. — Казакова всегда могла постоять за себя, если это было необходимо. Но в этом забеге она уже пришла первой и ощущала себя полноправной победительницей. А подругу, которая безнадежно отстала, ей было немного жаль.

Девушка еще раз окинула обоих обиженным взглядом и обратилась к парню:

— Люба красивая и умная, но ненадежная. Она никогда никого не любила. И с тобой она поиграет, а затем выкинет, как ненужную, старую игрушку. — Она отвернулась и с гордо поднятой головой удалилась. Но постепенно стихающий стук каблуков еще долго стоял в ушах задумчивой пары.

— Ну вот, все настроение испортила, — первой заговорила Люба.

— Ее можно понять, — с какой-то грустью ответил парень.

— Надеюсь, ты не поверил тому, что она здесь про меня наплела?

— Я сразу заметил, что Абрам Семенович влюблен в тебя, но я также знаю, что ты к нему относишься, как к старому другу. А насчет того, что за тобой толпами увиваются поклонники среди ровесников, — не твоя вина, тут природа-матушка постаралась.

— Спасибо! — Девушка доверчиво прижалась к Игорю, положив ему на плечо голову.

— За что? — удивился Игорь.

— За то, что ты все понимаешь. И еще я хочу, чтобы ты знал: до тебя я никого по-настоящему не любила, ты у меня первый.

В этот вечер они уже не вернулись на дискотеку. Игорь проводил Любу домой, и они долго стояли в ее подъезде, между этажами. Целовались и молчали, молчали и целовались. Слова для любящих сердец не имеют большого значения. Расстались влюбленные только под утро, и Люба так и не смогла заснуть, но на сей раз ее переполняли совсем другие чувства…

Влюбленные встречались почти каждый вечер и допоздна простаивали в подъезде Казаковой. Они долго прощались и с трудом расставались. Легко и радостно спешили на очередное свидание и бросались в объятия друг к другу так, будто не виделись многие годы.

— Через два дня у меня день рождения, — сказал Игорь однажды. — Мне бы очень хотелось отметить его с тобой вдвоем.

— Я бы с удовольствием, — откликнулась девушка. — Но где? У нас невозможно. С мамой я бы еще могла договориться, она у меня все понимает. Но у меня такой противный брательник, носа из дома не кажет. Работать не желает, учиться тоже не способен, ждет, когда ему манна небесная в руки упадет. В нем вся загвоздка.

— На что же он рассчитывает?

— Да Алеша, мой старший брат, обещал его забрать с собой. Но, по-моему, этот рохля будет ему только мешать.

— Ты не любишь Сергея?

— У нас с ним договор о ненападении, хотя частенько грыземся между собой, но, по большому счету, не вмешиваемся в дела друг друга.

— Ясно. Только у меня есть другое предложение, вот только не знаю, согласишься ли ты с ним. — И он с надеждой посмотрел на девушку.

— Если оно разумное, то, естественно, соглашусь. Ну, не тяни резину.

— Я договорился с другом, с которым живу в одной комнате в общежитии, и он согласился предоставить комнату в мое полное распоряжение.

Любе явно не понравилось подобное предложение.

— Но из общежития в одиннадцать часов вечера всех посторонних выпроваживают, а это еще детское время.

— Это в том случае, если ты отмечаешься на вахте, а мы тебя отмечать не станем. Улавливаешь мою мысль?