Кесари и боги - Вера Камша

– Раньше.

К Лаго-де-лас-Онсас он еще вернется. Заглянет в сонное зеркало, отыщет бронзового Карлоса и мраморные обломки, но сейчас нужно спешить. Кто первый доложит о чуде, тот и будет прав.

– Мы покидаем демонские угодья, да будут они прокляты! – В голосе Коломбо слышалось торжество. Что ж, некоторые умудряются торжествовать и сидя в мешке. – Нас ждет серьезный разговор, импарсиал, но, разумеется, не здесь. Я готов не упоминать…

– Дон Хайме, – глаза Фарабундо стали узкими и злыми, – я повезу вашу поклажу до поворота на Сургос.

2

Инес не понимала, медленно идут лошади или слишком быстро, и еще меньше понимала, чего же она хочет. Радость от того, что она вырвалась из казавшейся каменной скорлупы, то распускала крылья, то норовила забиться за пазуху, как голубь Хайме.

Попытайся брат ее удержать, Инес бы дралась за свою свободу, но Хайме принял выбор сестры с полным равнодушием, и пока еще не бывшей герцогине стало страшно. Издалека дом в Доньидо, дворцовые залы, монастырский полумрак казались не только склепом, но и убежищем. Там ей ничто не грозило, пока она не совершила то ли величайшую в своей жизни глупость, то ли наоборот. Инес не сразу сообразила, что она натворила своей запиской. Нужно было бежать, ублаготворять Гьомар, успокаивать Марию, приглядывать за Камосой, красить брови и добывать молоко, наконец. Она очнулась только в Гуальдо. В замке было спокойно и безопасно, еще спокойней, чем в столице, куда она могла вернуться. Все пошло бы по-прежнему, только Камоса получил бы свое дворянство, а Бенеро навсегда исчез в холодном Миттельрайхе.

Когда она осознала, почему ноги раз за разом несли ее к двери врача? Когда они стояли у разбитого зеркала? Наверное. А Бенеро было не до сеньоры – он рассуждал о сходстве папских голубей с какими-то тварями, гадал, что на самом деле разбило стекло, и сравнивал Альконью с каким-то Рас-Теваном. О спутнице он вспомнил, лишь захотев узнать, часто ли говорил Хайме словно бы сам с собой и где в это время был его голубь. Инес сказала и ушла. Она даже выпила зелье, которое ей с невозмутимым видом занес врач, и, пока оно не подействовало, думала, нет, не о папской твари и не о бронзовом Карлосе, а о равнодушном суадите, который должен уехать.

Благородные гранды, добивавшиеся благосклонности вдовы Льва Альконьи, присылали цветы, стихи и музыкантов, становились на колени, говоря о прекрасных очах и горящих сердцах, и как же они были не нужны! А вот нужна ли она Бенеро или врач просто не в силах оттолкнуть тех, кто на нем повисает? И что с ней будет в Миттельрайхе, если она уже в октябре начинает мерзнуть?

Нет, нужно, пока не поздно, очнуться и вернуться. Не в Доньидо – в Гуальдо. Диего и Мария обрадуются, Гьомар тоже будет счастлива – обе Инес, большая и маленькая, останутся при ней. Хайме станет к ним приезжать, потом привезет к ней сына, а она будет ждать, молиться у статуи мужа, гулять над водопадом. Это лучше покровительства Фарагуандо и ухаживания вельмож, но все равно плохо…

– Сеньора чем-то недовольна? – с всегдашним спокойствием осведомился Бенеро, о котором Инес как-то забыла. Вот ведь глупость – думать о человеке и не помнить, что он рядом.

– Из-за какой-то твари я не могу поговорить с братом, – наспех соврала Инья, но понимания не встретила.

– Дон Хайме, видимо, считает иначе, – заметил Бенеро, – хотя тварь во внимание принимать все равно придется.

Брат и впрямь ждал их, сдерживая коня. В дорожной одежде, со шпагой и кинжалом он походил на офицера, а не на монаха. Хайме так хотел стать военным. Как Карлос.

– Ты похож на отставного капитана, – не выдержала Инес. Если она не отступит, то Хайме ей больше не видать, как и сына.

– Отставные вояки в глаза не бросаются, – то ли пошутил, то ли извинился Хайме. – Дела мы обсудили, но это не повод молчать последние полчаса, тем паче Фарабундо взялся подвезти Коломбо и тот не возражал.

– Любопытно, – оживился Бенеро, – мне дотронуться до вашей птицы не удалось.

– Вы, Бенеро, хоть и зло, но меньшее, – пожал худыми плечами братец, – суадитов Коломбо не боится, а вот Фарабундо для него почему-то страшен. Хотел бы я знать почему.

– Если Фарабундо – простой слуга-мундиалит, моя изначальная концепция ошибочна, – признал врач, – но, весьма вероятно, мы упускаем нечто важное.

– Фарабундо заправлял в Гуальдо, пока не вернулся Диего, – как могла, поддержала разговор Инес. – Мариита говорила, он привез и похоронил родичей Диего.

– У Диего спрашивать бесполезно. Он во всей здешней чертовщине понимает меньше меня, – возмутился Хайме. – Похоже, Гуальдо просто сидели в своем замке и гоняли охотников, а зачем, сами не знали. Придется расспрашивать муэнцев, хотя вряд ли они будут со мной откровенны.

– Я бы на их месте молчал, – задумчиво произнес Бенеро.

– Что самое печальное, я бы тоже, – фыркнул Хайме. – Попробую выпросить у Диего Фарабундо, когда он вернется.

– Хочешь приставить его к Коломбо? – чужим голосом спросила Инья, чувствуя, что еще немного, и она повернет в Гуальдо, чтобы всю жизнь проклинать свою трусость. А жених и братец самозабвенно рылись в местных сказках, словно через полчаса им не предстояло разойтись навсегда.

– Я готов записать то, что может представлять для вас интерес, – хмурился Бенеро, – но пересказы синаитских и суадитских текстов по нынешним временам опасны даже импарсиалам.

– Если выискивать в них семена зла, они могут спокойно лежать на столе. – В юности Хайме расцветал при виде коней и оружия, сейчас его тянули бумаги.

– Я поговорю с Фарабундо, – бросила герцогиня.

Бенеро кивнул, Хайме не расслышал. Инес хлестнула лошадь, она сама не знала, чего ждала, но слушать о том, что при всей своей важности не касалось главного, не было сил. Крапчатая кобыла безропотно перешла в галоп, догоняя белокурого великана. Горячий ветер хлестанул по щекам, стук копыт напоминал о неизбежности разлуки, только с кем?

– Донья Инес? – Слава Господу, Фарабундо хотя бы умеет удивляться. – Что-то с Гьомар?

– Нет, – Инья провела рукой по лицу, – я хочу спросить… Я не поняла, что вы сказали Хайме.

– Я взял его поклажу, – кулак гиганта выразительно ткнул серый мешок, – и еще я говорил про здешних коршунов. Крестьяне болтают, что канальям лучше здесь не умирать, иначе им не видать даже пекла. Альконья их поднимет и отдаст хозяевам, чтоб их не было нигде. И поделом. А бывает, что играть начнет, как кошка с мышью. То убьет, то вернет, а конец – один. Съел, и нету… Глядите-ка! Это еще кто?

3

Эскортируемого Фарабундо человека Хайме определенно раньше видел, но обычно безотказная память на сей раз скрыла имя и обстоятельства знакомства. Обстоятельства же нынешней встречи, равно как внешний вид главы Священного Трибунала Муэны и, особенно, его спутники, тем более должны быть скрыты. Любой ценой.

– Вы несколько изменились со времени… гм, нашего свидания, – неторопливо произнес Хайме, равнодушно разглядывая загорелое наглое лицо.